Охотник снова рванулся. Но не вперед, а назад. На этот раз ему показалось, что дело пошло живее. Он рванулся еще раз – и вдруг выдрался из тягучего плена, словно оживший мамонт из льдины. Не совладав с инерцией, он сильно шатнулся, запрокинулся на спину. И тут же вскочил.
Ноги его дрожали, тело покрывала липкая пленка пота, в голове кружились жужжащие красные пятна. Перед глазами заворочалась темнота, и мир звуков вернулся.
– Кто там прыгает? – услышал он совсем рядом. – Мужик, ты кто будешь? Эй, люди, сюда! Я, кажись, террориста поймал!
– Вяжи его!
– Пацаны! – вдруг взвыл кто-то невидимый. – Мне щас кум звонил, в центре магазины потрошат. Кум себе новый холодильник домой упер! Шестикамерный! Вот такенный!.. – В голосе невидимого зазывалы прорезались рыбацкие нотки. – И вот такенную плазму!.. Почти все магазины в городе вскрыли! Только торговый центр еще нетронутым остался!
– «Прометей» – то который? Недавно отстроенный? Эх, и добра там… Айда, братва, а то не успеем, и его раздербанят! У кого машина на ходу?..
– Ау, люди! Террориста-то вязать или как?..
Охотник отбежал на несколько метров. Не угроза быть принятым за террориста заставила его сделать это, конечно.
А то, что Трегрей тронулся с места – шагнул к нему раз… как-то комкано, ломко. И еще раз – уже тверже, увереннее.
Труба в потной ладони Охотника скользила. И он решился отшвырнуть ее.
Не бессмертный же все-таки этот Трегрей. От таких повреждений не оправляются, и долго на одной силе духа продержаться не получится. Еще не рассветет, как он сдохнет сам, без чьей-либо помощи. А своя жизнь, безусловно, дороже. Ничто на свете не стоит того, чтобы ею рисковать, – в этом Охотник был уверен абсолютно.
И он повернулся и побежал прочь.
Через несколько шагов он, впрочем, не оглядываясь посмотрел назад. Психоэмоциональная аура Трегрея теперь светилась неярко, но ровно. Трегрей шел за ним следом.
* * *
Пересолина Женя Сомик разыскал без труда. На главной площади города Кривочек уже воцарился порядок. Несколько автомобилей, подогнанных к эстраде, светом фар рассеивали губительную тьму. На площади было тихо, спокойно и почти безлюдно – лишь несколько десятков человек, в основном женщины и дети, жались поближе к свету, опасаясь углубляться в темноту. Тут и там сновали вооруженные мощными фонарями сотрудники ЧОПа «Витязь» в форменных куртках: отыскивали раненых в первоначальной панической толкотне. Коих, к счастью, оказалось немного – настоящей давки на площади удалось все-таки избежать. Тревожно завывая сиреной, подкатили к эстраде две машины скорой медицинской помощи.
С Евгением Петровичем Сомик столкнулся на ступеньках эстрады. Пересолин взбегал по ним, на ходу отдавая приказания командирам подразделений «Витязя», среди которых Женя заметил и Антона. Увидев Сомика, Пересолин остановился.
– Взяли гада? – бешено вращая глазами, выкрикнул он.
– Ушел, – поморщился Женя. – Пока… Ну, ничего, за ним Олег рванул. А за Олегом – Нуржан с Боряном и Артур. Никуда он от них не денется!
– Мне бы лично с этим паскудным Охотником пообщаться! – топнул ногой в дощатую ступеньку Евгений Петрович. – Вот же, сволочь, что натворил! Уничтожил же город! Начисто с лица земли стер!
– Да разве это он? – вполголоса ответил Сомик.
– Да кто?
– Люди. Кривочцы… Сами Кривочки себя и рвут, как змея, хвост закусившая…
Пересолин рубанул рукой темный морозный воздух:
– Чего теперь виноватых искать!.. Спасать надо, что еще можно спасти… Господи, как же долго до рассвета осталось!..
– Евгений Петрович! – нетерпеливо схватил Пересолина за рукав Антон. – «Прометей» – то еще держится. А вокруг него, считай, все население Кривочек сгрудилось. И еще с окраин подтягиваются.
– Ребят мало! – отрапортовал один из командиров. – Какие есть, улицы патрулируют. С палестры всех сюда стягиваем, да все равно… На весь город не хватит. Перебазировать их к «Прометею», и на улицах хаос наступит. Сколько мы уже особо предприимчивых горожан утихомирили – которые квартиры да дома взламывают… Как бы до смертоубийств дело не дошло…
Где-то вдалеке что-то тяжко грохнуло.
– Из города подкрепление когда будет? – наседал на Пересолина Антон. – Менты, ОМОН… Когда?
– Тут уж войска подтягивать впору… – мучительно сморщился Евгений Петрович. – Обещали подкрепление. Да ведь Новый год! Пока соберут по тревоге, пока подвезут…
Визгливо запела сирена – мимо площади промчался, чиркая красно-синими отсветами по глухому пологу тьмы, пожарный расчет.
– С «Прометеем» что решили, Евгений Петрович? – дернули Пересолина в другую сторону.
– Семеныч «Прометей» держит! – гаркнул тот. – С ним около тридцати соратников… парней с «so-ratnic.ru» то бишь. Да еще полсотни кривочцев – не этих… балбесов, которых темнота с ума свела, а надежных людей – тех, что вместе с ними, с соратниками да волонтерами, город благоустраивали на добровольных началах. Кандидаты в соратники, в общем. Видать, хорошая команда кандидатов подобралась – вмиг откликнулись, когда беда пришла…
– Восемьдесят человек, получается… – присвистнул Антон. – Почти сотня. Немало. Сдюжат, а? Не зря все же мы столько времени Кривочкам вдалбливали: что значит – быть достойным. Полсотни достойных – большая сила.
В той стороне, откуда донесся до площади давешний грохот, неестественно посветлело. И спустя секунду уже стали отчетливо видны в небе, словно в черном зеркале, багровые всполохи пожарища.
– Общественные бани горят… – со стоном проговорил Пересолин, определив местоположение пожара. – Значит, так! – подобравшись, распорядился он. – Всех витязей – на улицы! Не хватало еще, опти-лапти, чтобы весь город сгорел к чертовой бабушке!
Вмиг на площади стало совсем тихо. Рядом с мэром Кривочек остались только Антон и Сомик.
– Ирку с Фимой куда спрятали, Евгений Петрович? – спросил Женя.
– В моем кабинете остались… – невнимательно откликнулся тот, терзая крючкообразно согнутым пальцем сенсорную панель мобильного телефона.
Наискосок через площадь, обогнув невозмутимую глыбу чугунного вождя пролетариата, подлетела, отчаянно сигналя, к эстраде и с воем затормозила рядом с ней «копейка» с побитыми стеклами. Из нее вывалился Семеныч.
Куртка его на груди была длинно разрезана. Усы из бурых превратились в красные, губа была рассечена, на лысине распухала, подтекая кровью, свежая ссадина.
– Где витязи? – устремился он к Пересолину. – Куда они все подевались?!
– Улицы патрулируют… – проговорил Евгений Петрович, медленно опуская мобильник, и по тому, как влажной тоской подернулись его глаза, стало понятно – он приготовился к еще одной неприятной новости.
– Улицы патрулируют?! – взревел Семеныч, взмахнув окровавленными кулаками со сбитыми костяшками. – Улицы, говоришь, патрулируют?!! А нам откуда подмоги ждать?
