– Как дети, – поддержал мэра Усачев.
– В последний раз поддался, – пообещал Пересолин, погрозив кулаком за окно. – На следующий год, хоть режьте меня – не будет салюта! У нас водопровод на ладан дышит, а они – салют…
– А может, не стоит у людей отнимать возможность иметь хоть какой-то повод на несколько минут поднять глаза к небу и восхищенно помолчать? – задумчиво предположил Семеныч. – По-моему, это все же очень важно…
Олег и Фима Сатаров о чем-то негромко и встревоженно беседовали, отойдя к окну, за которым гулко гремела огненная новогодняя городская ночь. Ирка нервно ежилась в сторонке, но подходить к ним не решалась, понимая, что сейчас им не до нее.
– Да! – вскинулся Нуржан. – Мы к вам, Евгений Петрович, по делу же! У вас где-то в архивах должны остаться видеозаписи с прошлого Дня города… Кто из пресс-службы сейчас на месте?
– Должны были остаться, – кивнул Пересолин. – Только вот не остались. Я это вам безо всякой пресс-службы могу сказать. Сразу после Дня города все системники в администрации погорели. Ничего не осталось, ни документации, ни видео… ничего. Может, Налимов следы подчищал? Того, как на Дне города-то наварился?
Витязи со значением переглянулись.
– Раненько ему было следы подчищать, – высказался за всех Женя Сомик. – Он после Дня города еще порядочно поцарствовал; времени, чтобы следы всех своих махинаций убрать, у него имелось достаточно. Не Налимов это постарался…
– Телевидение же здесь было, – высказалась Ирка. – Не могло не быть, Гуревича-то с «Войной Миров» снимали…
– Точно! – воскликнул Сомик.
– Что-то мне подсказывает, что и в архиве местного ГТРК ничего интересного мы не найдем, – сказал Олег.
Он снова присоединился к общей компании. Фима остался у окна. Он, будто дозорный, вглядывался в громкую, трепещущую светом темноту и время от времени болезненно морщился.
– Но проверить-то надо!
– Бессомненно. Правда, есть другой способ, более быстрый. Мозг человека бесстрастно и беспрерывно фиксирует все, что мы видим и слышим, – даже то, на что мы не обращаем… специального внимания. – Олег покосился на Артура Казачка. – Вопрос только в том, что далеко не все могут извлечь необходимую информацию на поверхность сознания.
Он сосредоточенно потер ладони одна о другую. Фима Сатаров повернулся к нему от окна, взгляд его потеплел.
– Ну, мы-то не все! – с энтузиазмом определил Сомик.
– А извлеченную информацию необходимо еще и верно интерпретировать. Одно дело выудить из глубин чьей-либо памяти, допустим, регистрационный автомобильный номер…
– Ага, – кивнул Нуржан. – Как со мной тогда… Когда меня едва по асфальту в блин грузовик не раскатал!
– Другое дело, – договорил Трегрей, – портрет человека. Для этого необходимо обладать способностями художника.
– Понял, – серьезно кивнул Семеныч, подходя к Олегу. – Я весь к вашим услугам.
– А я не понял, – высказался Евгений Петрович. – Что происходит-то?
Пока ему объясняли, Трегрей и Семеныч уселились рядышком за длинным кабинетным столом. Перед Семенычем положили чистый лист бумаги и остро отточенный карандаш.
– Приступим? – с готовностью спросил Семеныч.
– Погоди сюминут, – сказал Олег и позвал. – Фима?..
Амфибрахий Сатаров, наблюдавший теперь за приготовлениями с самым живейшим, каким-то ученическим интересом, вмиг понял, что от него требуется.
Оглядевшись по сторонам, он привычным толчком указательного пальца в переносье поправил очки и попросил:
– Пожалуйста, пока никто не двигайтесь…
Потом, осторожно ступая, прошелся по кабинету, приглядываясь к находящимся в нем вещам так, словно видел их впервые.
– «Рычаги» ищет… – понимающе пробормотал Нуржан.
– Какие еще рычаги? – шепотом спросил Сомик.
– Надо быть в курсе научных тенденций палестры, – важно ответил Нуржан.
– Тихо! – попросил Олег, и оба тут же замолчали.
Фима вдруг, будто углядев, что искал, метнулся к стеллажу у стены. Уперся в него плечом, отодвинул на несколько сантиметров. Отступил, присмотрелся, отодвинул еще. Приоткрыл одну из стеклянных створок. Подошел к окну, приспустил створку горизонтальных жалюзи ровно вполовину. И наконец, подставив стул, выкрутил из потолочной люстры две лампочки, одну ахнул о пол, другую, спрыгнув со стула, положил на подоконник.
– Готово! – развернувшись к Олегу, возвестил он. – Теперь точно получится.
Все задвигались, задышали громче, заговорили.
А Олег закрыл глаза, взял Семеныча за левую руку (в правой тот держал карандаш) и откинулся на спинку стула.
– Глаза закрой! – требовательно шагнул к Семенычу Фима.
– А?
– Зажмурься. Тебе нельзя отвлекаться на действительность.
– Н-ну ладно… – согласился Семеныч, пожав плечами.
Голубая жилка на виске Трегрея проснулась, толчкообразно забилась под кожей. Несколько минут не происходило ничего. Потом Семеныча вдруг что-то ударило изнутри – он вздрогнул и, расслабленный раньше, упруго распрямился. Карандаш в его руке быстро-быстро забегал по бумаге.
Это продолжалось недолго – всего-то секунд двадцать.
Наконец Олег открыл глаза. И Семеныч тоже очнулся. Отложил карандаш и с некоторым удивлением уставился на свой рисунок. Витязи сгрудились вокруг стола.
На бумаге довольно искусно был изображено лицо мужчины лет пятидесяти, лицо ничем не примечательное, кроме разве что аккуратных усиков и клинообразной бородки.
– Это и есть наш фотограф? – осведомился Сомик. – То есть наш Охотник?..
– Кто-нибудь видел этого человека раньше? – спросил Олег. – Кто-нибудь узнает его?
– Не-а… – покачал головой Нуржан. – И, судя по тому, что ты спрашиваешь, тебе этот тип тоже незнаком. А ведь так не должно быть. Из твоей же памяти этот образ вытащен. А ты его не помнишь…
– И я не помню, – признался Сомик. – Хотя – по идее – обязательно должен вспомнить. Я его видел… Серьезным методам Охотника обучали…
– Секундочку! – вдруг возгласил Пересолин, пробившись поближе к столу. – Я, кажется, где-то когда-то… Только не мог вспомнить, где и когда…
Вокруг Евгения Петровича засуетились. Все, кроме Олега и Амфибрахия. Первый стоял не шевелясь, о чем-то напряженно размышляя, а второго снова потащило к окну…
– Вспоминайте! – затормошил Пересолина Нуржан.
– Напрягитесь! – требовал Артур Казачок.
– Сконцентрируйтесь! – предлагал Антон.
– Я где-то слышал, что процессы вспоминания можно активизировать, – неуверенно высказался Борян Усачев. – Путем физического воздействия. Ну, легкий такой шок устроить…
