– А вот перебивать старших не надо, тогда и понимать лучше будешь… – язвительно заметил Евгений Петрович.
Снова непроизвольно дернув уголком рта, он принялся рассказывать.
* * *
…Сегодняшним утром у здания мэрии собралась толпа численностью тридцать – тридцать пять человек. Охраннику (естественно, сотруднику ЧОПа «Витязь»), который вышел на шум и поинтересовался: в чем, собственно, дело и что гражданам надо, толпа представилась делегацией, поколыхалась немного и извергла из своего нутра деда Лучка. Дед Лучок, на коего (видимо, по причине уже имеющегося у него опыта эффективного общения с властью) возложили обязательство парламентера, в категоричной форме потребовал мэра Пересолина, и немедленно. Охранник заученно известил его, что в таком случае следует пройти на пропускной пункт и записаться на прием, который осуществляется по таким-то дням, с такого часа и по такой-то – добавив в конце, что, вообще-то, к Пересолину можно попасть и безо всякой записи, тут, чай, Кривочки, а не Москва, а мэр как раз у себя в кабинете.
Дед Лучок нырнул в толпу, коротко с кем-то посовещался и, выбравшись обратно, объявил:
– В кабинет не пойдем! Пущай мэр сам к нам выйдет! Или брезгует с простыми людьми лицом к лицу общаться?..
Тогда охранник на всякий случай осведомился: а кто делегацию делегировал? На этот вопрос дед Лучок ответил без предварительных совещаний.
– Народ! – высокопарно провозгласил он.
– А по какому вопросу? – полюбопытствовал охранник.
– А по важному вопросу! – рубанул в ответ Лучок. – Мы только с мэром разговаривать будем, а не с его холуями!
– По носу б тебя за «холуя» – то, – беззлобно отреагировал охранник. – Старый человек, а лаешься…
Толпа революционно зашумела. Какие-то горячие головы тут же предложили закидать здание мэрии бутылками с зажигательной смесью, но бутылок ни у кого не обнаружилось, и рецепта зажигательной смеси тоже никто не знал. Дед Лучок, мгновенно сориентировавшись, выдвинул инициативу приобрести бутылки в ближайшем магазине, а с проблемой смеси разобраться уже после необходимого опорожнения вышеозначенной тары.
– Вопросы нужно решать по мере поступления! – добавил он.
Инициативу поддержали большинством голосов.
Охранник же тем временем направился звонить Пересолину, предусмотрительно заперев за собой двери здания мэрии, каковой поступок вызвал со стороны делегатов новый приступ возмущения.
– Ломать двери! – призвал кто-то. – Ну, ребята! Навались!
– Навались! – с готовностью подхватили этот призыв. – Эге-гей, навались!
Правда, перейти от слов к делу делегаты на всякий случай не решились. Только дед Лучок на правах полномочного представителя делегации храбро поднялся по ступенькам и несколько раз пнул дверь обутой в резиновый сапог ногой.
Дверь распахнулась, и Лучок, на секунду стушевавшись (верно, от неожиданности), скатился со ступенек обратно к притихшей толпе.
– Ну? – начальственно нахмурясь, обратился к собравшимся Евгений Петрович. – Почему шум?
– Потому что претензия у нас имеется! – ответствовал ему вновь осмелевший дед Лучок.
– Какая именно? К чему?
– А вот какая!.. – Дед Лучок приосанился, видно, приготовившись к длинной речи. – Испокон веков на Руси так заведено было, что…
Но растечься мыслью по древу ему не дали. Из толпы выступил Гаврила Носов, механик из местного кинотеатра.
– Зачем пруд наш осушить хотите? – прямо спросил он.
Пересолин открыл рот.
– Кому он помешал-то? – продолжал Гаврила. – Чего еще придумали? Воняет… Комары… Ну, воняет! Ну, комары! Можно подумать, если пруд осушить, ни одного комара в Кривочках не останется! И благоухать тут у нас будет розами!
– Вы же сами просили… – выдавил стиснутым горлом Евгений Петрович.
– Кто просил? – удивился Гаврила. – Я? Я не просил. Может, Лучок просил?
– Я?! – вскинулся дед Лучок с таким испугом, будто его обвинили по меньшей мере в подготовке террористического акта. – Никогда! Ни за что! Да я на Тимохином пруду, можно сказать, вырос! Сызмальства там плескался – вот таким вот мальком сопливым! – сообщил он, вероятно, из-за сильного душевного волнения позабыв, что на момент появления пруда ему было никак не меньше двадцати лет.
– Я каждый свой день рождения на Тимохином справляю, – пробасил кто-то из толпы. – А где еще? Дома скучно, в кафе дорого, в столовке отравят еще, чего доброго…
– Половина Кривочек оттудова воду для огородов качает!..
– А что дураки какие-то тонут постоянно – это разве повод? Дураки и в луже утонут…
– Не пойму вас, – замотал головой Пересолин. – Что же получается: не осушать пруд? Я, между прочим, инженеров из Саратова привозил, заплатил им, они уже смету составили и план. Насчет техники договорился…
– Ну, если договорился, тогда надо осушать, – рассудительно молвил Гаврила, – куда теперь денешься.
– Деваться некуда, – поддакнул дед Лучок.
– Да чего ж вам тогда от меня надо?! – вконец обалдел Пересолин. – Объясните толком!
– Сейчас объясню, – подвинулся ближе к мэру Гаврила. – Тихо, мужики!.. Тут вот какое дело, Евгений Петрович. Пруд-то как создавали? Колхоз, положим, туда воду качал, а котлован рыли простые люди. На общественных началах и своими руками, это все знают. Для себя старались и для потомков, конечно. Для нас то есть. Наши отцы и деды старались, – еще раз подчеркнул Гаврила. – Для нас! Безо всяких там экскаваторов! Вон, Лучок-то, наверное, тоже участвовал…
– А как же! – немедленно согласился дед Лучок. – Участвовал. Я тогда еще, помню, ногу сломал, поэтому меня на самый ответственный участок кинули – инвентарь ремонтировать. Без инвентаря-то, известное дело, много не наработаешь…
– Вот! – сказал Гаврила и сочувственно погладил деда Лучка по засаленной бейсболке с трудночитаемой надписью «I love NY». – Со сломанной ногой! Что ж выходит, зря, что ли, люди страдали? А? Они же трудовой подвиг совершили! Наши отцы и деды!
– Не понимаю! – простонал Пересолин, – Ну, не понимаю я вас!.. Чего вы хотите?
– Сейчас поймете, – пообещал Гаврила. – Если наши отцы и деды пруд выкопали, значит – этот пруд получается как бы наш, правильно?
– Не «как бы»! Не «как бы»! – забеспокоился дед Лучок. – А на самом деле наш!
– Поэтому без нашего разрешения судьбу Тимохина пруда определять – это, извините, неправильно, – закончил Гаврила.
– Это как народу в душу плюнуть! – добавил дед Лучок.
Пересолин глубоко вдохнул и длинно выдохнул. Лицо его заметно покраснело.
– Ваши предложения? – спросил он.
– Компенсацию бы нам, – сразу как-то посмирнев, попросил Гаврила. – За то, что наш пруд осушаете. Вот это было бы по справедливости.
