Когда я заканчиваю одеваться, слышен неуверенный стук в дверь. Я открываю и вижу Майкла. Он осторожно целует меня в щёку, словно проверяя, жива ли я, не разваливаюсь ли от прикосновения. Однако мне в любом случае не до поцелуев.
– Анна, ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает он голосом, полным сомнения.
– Отлично! – коротко бросаю я и пытаюсь улыбнуться. – Пошли завтракать!
– Может, откажемся от танца?
– С чего вдруг?
В воздухе повисает молчаливая реплика моего любимого: «Но ты же больна!» Только идиот не видит, что я здорова, как лошадь, и готова танцевать хоть марафон.
Мы спускаемся в ресторан, и я вижу Махмуда. Прилетел, голубь наш ближневосточный.
– Добрый день! – обращаюсь я к нему по-арабски. Раз он всё равно в курсе моих языковых познаний, нечего комедию ломать. Он ни единым движением мускулов лица не выказывает удивления моим познаниям в арабском, напротив, сразу переходит к делу:
– Анна, тебя вчера обыскивали в аэропорту?
– Да, – мне некогда удивляться его информированности, сам объяснит, если захочет.
– Нашли что-нибудь незаконное?
– Нет, разумеется. Разве они могли найти что-либо такое?
– А как объяснили свои действия?
– Сказали, что ошиблись.
Этот осёл отстанет когда-нибудь от меня? Ещё минута в его обществе, и я продемонстрирую своё знание арабских ругательств.
– Ты видела, как погиб Али?
– Да.
Меня ничуть не удивляет, что шеф моментально перескочил с одного происшествия на другое. Я сама, если бы рассказывала про вчерашние события, поступила бы так же. Ничего другого примечательного вчера не произошло.
– Что с ним случилось?
Я не без труда подавляю в себе желание выругаться. Этот надоедливый болтун отвяжется когда-нибудь? Может, он воскресит Али? К счастью, к нам подходит официантка и принимает заказ. Пожалуй, к зелени добавлю сыра. Того и другого немного: птичьи порции для тех, кому предстоит порхать.
– На него напали местные нацисты. Ударили, повалили, избили ногами, сбросили в воду.
– В канал, что ли?
– Да.
– Где были Майкл и Ахмед?
Не очень вежливо задавать такой вопрос, когда Майкл рядом со мной за столом, но это не моя проблема.
– Мы прогуливались после ужина. Я, Майкл и Розалинда шли впереди, Ахмед чуть сзади, Али отстал ещё сильнее. Когда мы услышали шум драки, не сразу сообразили, что происходит, к тому же скользко было. Майкл и Ахмед опоздали.
– Спасатели прибыли сразу?
– Очень быстро. Наверное, минуты не прошло. Впрочем, на часы не смотрела.
– А почему Али отстал от всех?
– Не знаю, спроси Ахмеда. Скорее всего, охранял нас сзади.
Махмуд кивает, будто подтвердилось какое-то его предположение. Нам приносят заказы, я начинаю есть и всем своим видом показываю, что на ближайшие часы старший из Абу-Салемов для меня не существует. Пятнадцать минут спустя завтрак съеден, я вопросительно смотрю на Майкла, мы поднимаемся из-за стола и выходим из ресторана. Майкл поднимается в свой номер за сумкой с нашими костюмами, а я пользуюсь моментом, чтобы подышать холодным уличным воздухом и причесать свои мысли. Всё-таки, откуда Махмуд узнал, что меня обыскали в аэропорту? Я сказала об этом только Майклу. Неужели мой дорогой распустил язык? Или Махмуд так проницателен?
Возвращаюсь в холл. Мой дорогой появляется из лифта, сумка у него в руках. Я выкидываю ненужные вопросы. Через час у нас квалификационный танец, остальное не имеет значения.
– Пойдёшь ловить такси?
– Нет, Анна, оно должно быть у входа, я заказал ещё вчера.
Ну и отлично. Мы выходим из гостиницы и поворачиваем направо – действительно, машина ждёт. Садимся – я позади водителя, Майкл рядом.
– Анна, ты на меня сердишься?
– Что ты, просто настроение такое.
Однако его вопрос показывает, что он действительно проболтался Махмуду о моих вчерашних неприятностях. Его счастье, что мне сейчас не до скандала. Едем в гробовом молчании. Кстати, где у нас конкурс? Ах да, в здании муниципалитета.
– Майкл, нам ещё далеко?
– Нет, Анна, уже подъезжаем.
Какое красивое здание из светло-серого камня! Вот так шпиль! Не разбираюсь в архитектуре, но так и тянет сказать – готика. Прямо отдаёт средневековьем. Большая Площадь… А ведь здесь, на этой площади, наверное, когда-то происходили сражения, публичные казни. Сжигали ведьм и еретиков. А сейчас всё так красиво, спокойно, чисто – прогуляться бы при случае… Но не теперь. У нас неотложное дело.
– Майкл, куда нам сейчас идти?
– К лифту.
Мой проштрафившийся любимый тоже выглядит теперь озабоченным. Может, просто сумка тяжёлая? Входим в здание, ищем лифт и сразу видим толпу других конкурсантов – человек десять: очень подтянуты, держатся парами, неразговорчивы, сосредоточенны. Вот и лифт пришёл. Набиваемся сразу все и едем в угрюмом молчании. Я здесь для того, чтобы мстить за своё вчерашнее унижение и гибель Али, но, видимо, и другие просто так победу не отдадут.
Приехали, выходим из лифта. Людской поток выносит меня прямо к нужной комнате. Здесь мы переодеваемся и готовимся. Ну-с, Майкл ничего не забыл?
Краситься особо не буду, пусть оценивают танец, а не макияж.
– Анна, наш выход третий!
– Хорошо, спасибо.
Майкл смотрит на меня вопросительно, пытается понять – то ли я злюсь на него, то ли свирепствую перед выступлением. Сама точно не знаю, но скорее второе. Если бы дело было в Майкле, он за свою болтовню получил бы так, что ни с чем не спутал. Но пусть поостережётся: малейшая его ошибка, и я припомню сразу всё.
– Анна, вторая пара пошла на сцену!
– Очень хорошо. Сейчас и мы пойдём.
Я оглядываю в зеркало себя и Майкла. Нам предстоит танцевать самбу, на мне тёмно-серое с серебром, с позволения сказать, платье, главное достоинство которого в том, что оно почти не скрывает достоинства моей фигуры. Майкл в тёмно-коричневом костюме – мне кажется, это не оптимально, но так решила Розалинда. Кстати, почему она не пришла? Впрочем, тренеров других пар я тоже не вижу. Обойдёмся без неё.
– Анна, идём!
– Да!
Я мигом переношусь на танцевальную площадку, залитую лучами прожектора. Раздаётся мелодия, и моё тело само содрогается, движется, вторя каждому такту. Я чувствую прикосновение Майкла, его заботливые руки, и из памяти вылетают все подозрения. Он – мой любимый! Мы исполняем танец нашей любви! Нет ничего, кроме нас двоих – и музыки! Музыка меняется, то одна, то другая, но это не имеет значения. Я растворяюсь в отрывистой мелодии и чувствую, как Майкл вторит мне всем своим естеством…
