Он осторожно обнял женщину, и та его поцеловала в щёку.
– А если мы поедем отсюда вместе? – неожиданно для себя предложил он.
– Нет, мне ещё нужно подготовить репортаж, что здесь произошло ночью. Счастливо… тебе, Андрюша! – и она нехотя разжала объятия. Смущённый юноша кивнул, прошёл к лифту и обнаружил, что надо спускаться по лестнице. Уже у выхода, где ещё не была разобрана баррикада, увидел Олега. Тот просиял:
– Ну, ты класс! Работал, как снайпер!
– Я только вооружённых бил, одиночными. В руки и плечи.
– Да, я понял. Правильно делал. Сейчас уже вой поднимается, что мы стреляли в народ. Какой к чёрту народ? Бандиты с автоматами и гранатомётами!
– Олег, я пойду домой.
– Погоди, сейчас тебя проводят. – Омоновец взял рацию и связался с кем-то. Через полминуты ко входу в телецентр подъехал бронетранспортёр.
– Садись туда, а то снаружи работают снайперы. Счастливо тебе! Ещё увидимся! Если что – свистни лейтенанта Олега Зелинского!
– Спасибо, – пробормотал Андрей, пожал руку новому знакомому и прошёл к бронетранспортёру. Сел внутрь – рядом оказались трое парней с автоматами.
– Такси подано, куда ехать? – ухмыляясь, обратился к Каролю командир, старший лейтенант.
– К метро куда-нибудь поближе. Только высадите меня, если можно, так, чтобы народу было вокруг поменьше.
– Не сомневайся, всё понимаю. Говорят, ты отличился?
Машина загудела и затряслась, натужно ревя мотором.
– Кто так говорит?
– Все омоновцы.
– Я ничего особенного не сделал. Из окон стрелял в штурмующих, кто вооружён, старался попасть в руки.
– Вот так «ничего особенного». Скромный ты, уважаю. Так, погоди… Приехали, вылезай!
– Спасибо.
Кароль выбрался наружу. Голова кружилась – наверное, не из-за малоприятной поездки в бронетранспортёре, к таким он уже привык на службе, а скорее просто от бессонной ночи. Сонливость наваливалась, хотя пока деликатно – просто сознание немного раздваивалось, и окружающий мир виделся как бы немного со стороны.
– Андрей, это ты? Здорово! – неожиданно окликнул его девичий голос. Кароль обернулся.
– Катя! Привет!
Сонливость как рукой сняло. Молодая женщина сидела на скамейке, покачивая детскую коляску. Кароль сел рядом.
– Говорят, ты сейчас в армии?
– Да, но мне дали отпуск.
– А… гуляешь, значит, по городу, – пробормотала молодая женщина.
– У знакомых был, – неопределённо ответил Андрей. – Сейчас домой еду.
Он решил сменить тему:
– А ты как? Что Никита?
Катя пожала плечами, её лицо приобрело вдруг недовольное выражение:
– Что – Никита? Учится, наверное.
– Как это – наверное:? Не знаешь точно?
– Нет, мы развелись.
Наступила пауза: ответ Кати был слишком предсказуем, но очень неприятен. Не для того пожертвовал Андрей своей научной карьерой, чтобы молодая семья так быстро распалась.
– Но он, по крайней мере, платит тебе алименты?
– Какие ещё алименты – со стипендии? Ты шутишь. Выкручиваюсь сама. Взяла академический отпуск, работаю секретаршей в одной из новых фирм. Получаю, наверное, в десять раз больше, чем бывший муженёк. А может, в сто.
Наступила неловкая пауза.
– Зря ты тогда заставил Никиту жениться на мне, – сказала внезапно Катя. Андрей ошарашено посмотрел на неё:
– Почему?
– Не любил он меня. Какая может быть семья без любви? Ну, переспал он со мной. Это я, дура, вообразила себе невесть что.
– А твой ребёнок – тоже зря?
Катя улыбнулась и заглянула в коляску:
– Нет, Мишенька не зря. Только мне не требовалось выходить за Никиту, чтобы родить Мишеньку. Аборты не для меня.
– Ты так плакала тогда…
– Минутная слабость. Наболтала лишнего, а ты подслушал. Андрей, ты молодец, но знаешь – как тот Дон Кихот, который помогал людям, не задумываясь о последствиях. Я должна была с самого начала справиться без твоей помощи, тогда бы сейчас смеялась над этим козлом Никитой. Ничего, ещё посмеюсь когда-нибудь.
Кароль понял, что молодая женщина вовсе не так безразлична к бывшему мужу, как старается показать. И всё же её слова были несправедливы: в конце концов, никто ведь не заставлял выходить замуж за Иванова. Андрей поднялся с места:
– Ладно, Катя, счастливо тебе. Мне пора идти.
Пока ехал домой, в его усталом мозгу беспорядочно вертелись самые разнообразные мысли. О мятеже, в подавлении которого он, не задумываясь, движимый состраданием к сотрудникам телецентра и солидарностью с омоновцами, неожиданно сыграл немалую роль, а теперь вынужден это скрывать, поскольку неизвестно, как на случившееся посмотрит командование родной части. О странной реакции Кати на его поступок более чем годовой давности. И, конечно, о жарких губах Аллы, которые так неожиданно прильнули к его щеке.
В какой-то момент вспомнилась Юля, и всплыло недоумение: «А что я в ней находил? Да, очень красивая, но ведь не она одна такая». В метро милиционеры с подозрением оглядели его, подошли:
– Откуда едете, молодой человек?
– Из телецентра Останкино. – По нахмурившимся бровям старшего сержанта, Кароль понял, что не помешает уточнение. – Можете спросить лейтенанта Олега Зелинского, что я там делал.
– Не знаю никакого Зелинского, – пробормотал милиционер, но отошёл в сторону.
Вскоре Андрей вошёл в родной дом. Мама ахнула:
– Что с тобой? Ты весь в копоти!
Юноша растерянно уставился в зеркало: действительно, его лицо было в саже. Вспомнилось, как перед выходом с телецентра пришлось миновать небольшую площадку, где ещё что-то тлело.
– Мама, я сейчас!
Андрей срочно забрался в ванну и черед двадцать минут выбрался оттуда вполне чистым. Зато навалилась усталость.
– Мамочка. я был в Останкино, – пробормотал он, забывая, что это не новость.
– Да, мой хороший. Покушай и ложись спать.
Андрей хотел было ответить, что днём спать не годится, но усталость брала своё, и юноша сдался. Едва проглотив завтрак, рухнул в постель – и провалился в сон.
Проснулся он оттого, что надрывался телефон. Прежде чем Андрей открыл глаза, в комнату заглянула сонная мама Лена:
– Сыночек, это какая-то Алла. Ты её знаешь?
– Да, мамочка. Я сейчас подойду, – пробормотал юноша, ещё не вполне стряхнув с себя сон. Возникло чувство вины перед мамой: она, несомненно, тоже ложилась спать и теперь проснулась из-за телефона. Балбес, надо было самому подойти сразу…
