– Ну, теперь, кажется, всё в порядке, – неуверенно сказала она, рассматривая себя в зеркале.
– Да! – энергично подтвердила Галя. – А Серёженька что наденет?
Мать бросила на неё задумчивый взгляд и открыла детскую секцию шкафа. После недолгих поисков и для сынишки нашёлся красный костюмчик.
– Сколько стоят билеты?
– Для тебя, мамочка, нисколько! – гордо ответил Галя. – У меня контрамарка! – Тут ей на глаза попались настольные часы, и девушка вздрогнула:
– Ой, уже пол-четвёртого! А в пять мне надо быть на месте – репетировать с оркестром!
– Не волнуйся, доча, успеем, – деловито отозвалась мать. – Сейчас покушаем!
Трапеза перед уходом на концерт представляла собой нечто среднее между обедом и ужином. Собственно ужин ещё предстоял по возвращении.
– А куда мы идём? – то ли с интересом, то ли чуть капризно спросил братишка, когда его стали одевать на улицу.
– На концерт! Послушаешь, как поёт твоя сестра! – многообещающе улыбнулась мать.
– Ой, хочу! – обрадовался мальчик. – А почему здесь нельзя, у нас дома?
Галя засмеялась от неожиданности и логичности вопроса. В самом деле – почему она ещё ни разу не пела под родной крышей?
– Братик мой хороший, для пения мне нужен аккомпаниатор…
– А кто это?
Сестра в затруднении посмотрел на мать. Та перехватила эстафету:
– Серёженька, сейчас пойдёшь с нами – и всё увидишь!
Они вышли на улицу и вскоре прибыли к служебному входу в концертный зал.
– Они со мной! – упреждая ненужные вопросы, обратилась Галя к женщине-администратору при входе. Та неуверенно кивнула.
– Где мы будем репетировать?
– Идите на сцену, вон туда! – показала администратор на узкую деревянную лесенку. – Ваши сопровождающие оттуда спустятся в зал.
– Спасибо, – вздохнула Галя. Лестница, на которую их отправила администратор, выглядела довольно старой и ветхой. Сама певица и не такое видала, но своих близких водить в такие места не приходилось.
– Мама, Серёженька! Будем осторожны!
Они медленно, боязливо прислушиваясь к каждому скрипу ступенек, поднялись наверх – впереди Галя, позади мать, а между ними мальчик, подстраховываемый обеими. Они оказались в пыльной комнате. Галя поискала глазами и обнаружила нечто вроде указателя – криво нарисованную мелом стрелку и надпись «сцена». Стрелка указывала в правый угол. Пройдя туда, Галя обнаружила узкий полутёмный коридор.
– Мама, сюда!
– Ой, как интересно! – обрадовался братик. – Это лабиринт, да?
– Надеюсь, нет, – вздохнула сестра. Таинственные пыльные переходы в полутьме ей решительно не нравились, но увы – таковы реалии слишком многих заведений, в которых имеются сцена и кулисы. Серёженька позади чихнул, и Галя мысленно велела себе как можно скорее выйти отсюда.
Неожиданно коридор завернул, и в новом проходе девушка услышала голоса. По крайней мере, там люди…
Ещё поворот – и перед её взором предстал зрительский зал.
– Всё, мама, пришли! Спускайтесь и садитесь!
– Где спускаться? – опасливо оглянувшись, спросила Надежда Николаевна. Галя прошла к переду сцены и обнаружила, что в оркестровой яме уже собрались люди. Она посмотрела на часы.
– У меня ведь ещё три минуты?
– Да, всё в порядке, – металлическим голосом отозвался режиссёр – он просматривал одну из партитур. Галя заметила ступеньки справа, взяла мать за руку и отвела её вместе с мальчиком. Помогла обоим спуститься в зал.
– Где можно садиться? – растерянно спросила Надежда Николаевна, окидывая взглядом пустой зал.
– Где угодно! – улыбнулась девушка. – Потом, когда начнут собираться люди, администратор покажет, где свободно, тогда и пересядете.
– Галина Александровна, вы готовы? – официальным тоном спросил режиссёр.
– Да! Можем начинать?
Галя прошла к середине сцены – к микрофону. Оркестр заиграл мелодию первой песни.
Что же ты ищешь, красотка?
Чем тебя манит простор?
Как твое имя, красотка?
Мне имя – Жюли Кревкёр.
Путь мой в Америке долог
В поисках вечной любви.
Призрачный образ любимый
Ждет меня где-то вдали.
Девушка поймала взгляды самых дорогих людей: мальчик сидел открыв рот и выпучив глаза, на его лице проступало восхищение. Мать смотрела изумлённо, словно не верила, что это поёт её дочка.
Падает конь мой усталый.
Ветер колюч и остёр,
Но не падет на колени
Пылкое Сердце – Кревкёр!
А воспоминаний рой
Не дает уснуть порой.
Терзают мысли меня.
Так хотелось отдохнуть,
Но назавтра – снова в путь,
И вновь седлать коня!
Галя мысленно отметила великолепную, техничную, изысканную игру оркестрантов. Ах, вот бы всегда выступать в таком сопровождении…
Знаю, что счастье я встречу,
Буду вперед я идти.
Ведь никогда не сдается
Пылкое Сердце – Жюли.
Так все время день за днем
Я спешу своим путем:
Океаны и города.
Хоть в пути опасность ждет,
Буду я идти вперед.
То джинсы, то кружева.
Сын мой однажды родится,
И отразится в нем тот,
Чей образ ночью мне снится,
Образ, что в сердце живет.
Что же ты ищешь, красотка?
Чем тебя манит простор?
Как твое имя, красотка?
Мне имя – Жюли Кревкёр.
Прозвучал заключительный аккорд, словно знаменуя прощание слушателя с прекрасной песней. Галя отошла от микрофона и перевела дух. Послышались хлопки аплодисментов – это были оркестранты, но через секунду к ним присоединились также Серёжа и мама.
– Вот это голос! – восхищённо произнёс скрипач. – Вам аккомпанировать, Галина Александровна, истинное удовольствие! Поверьте знатоку!
– А что за песня? – поинтересовалась мать.
– «Жюли Кревкёр – Пылкое Сердце», из репертуара Мари Лафоре, – пояснила Галя.
– Не знаю её, – покачала головой Надежда Николаевна.
– Знаешь, мама. Однажды её по телевизору показывали, она пела «Манчестер и Ливерпуль». Тебе понравилось.
– А эту песню вы будете исполнять сегодня? – заинтересовался скрипач.
– А у вас партитура есть? В программу эту песню не включили, но если публика захочет…
– Давайте продолжать репетицию! – с нетерпением в голосе произнёс режиссёр. – У нас впереди ещё вся программа. О внеплановых песнях поговорим, если останется время.
