– Твое совещание быстро закончилось.
Алексио одной рукой убрал длинную прядь волос, оголяя ее шею. Скрывать такие волосы было преступлением. Он наклонил голову и поцеловал мягкую нежную кожу прямо под ее ухом. Сидони немедленно задрожала. Другой рукой он обнял ее за талию и прижал к себе.
Боже! Он был готов взять ее прямо здесь и сейчас!
Алексио слегка отстранился, пытаясь держать себя в руках:
– Я сказал, что у меня срочные дела.
Сидони повернулась лицом к нему, и стало еще хуже, потому что теперь затвердевшее достоинство мужчины прижималось к ее мягкому животу, а тонкую ткань ее топа приподнимали затвердевшие соски.
– Алексио…
Он поднял взгляд и увидел две аквамариновые бездны.
– Что?
– Если я остаюсь на ночь, это не означает, что я буду спать с тобой. – Сидони прикусила губу. – Я не говорю, что не хочу этого, но я не такая. – Она поморщилась. – Я имею в виду… я не буду спать с тобой в качестве оплаты.
Сидони переспит с ним. Они оба это знали.
– Ты уже говорила о своих принципах, и я уважаю их. Если ты переспишь со мной, то потому, что захочешь этого. Ни по какой другой причине. Мы два разумных взрослых человека. Мы вольны поступать так, как пожелаем…
– Да… но после этой ночи мы больше не увидимся… я не завожу романы на одну ночь. Мы едва знаем друг друга.
Алексио опустил голову и запечатлел легкий, как перышко, поцелуй в уголке ее пухлых губок. Женщина едва сдержала крик.
– Я уже знаю о тебе больше, чем о своем секретаре. Ты вроде бы сказала, что сможешь улететь послезавтра… это две ночи. И знаешь что? Ты слишком много думаешь. Завтра очень далеко. У нас есть сегодня, и этого достаточно.
Квартира Алексио была не такой, как ожидала Сидони. Она предполагала увидеть что-то похожее на пентхаус в роскошном доме, но он жил в старом здании с изумительным видом на Темзу.
Там были огромные окна и неоштукатуренные кирпичные стены. Роскошная и современная мебель хорошо сочеталась со старыми стенами, на которых были развешаны абстрактные полотна и черно-белые фотографии. Обстановка была чисто мужской, но не отталкивающей. В квартире было уютно.
Алексио стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за ней. Сидони покраснела и пожала плечами:
– Я ожидала чего-то более…
– Типичного? Безвкусного? Ты ранила меня… Но, возможно, это оправдает твои ожидания.
Он взял Сидони за руку и повел ее в уголок, обставленный как клуб для состоятельных джентльменов, с бильярдным столом, антикварным баром, полным напитков, и огромным зеркалом.
Сидони улыбнулась:
– Вот теперь похоже.
Он достал из бара бутылку и два бокала.
– Могу я соблазнить тебя аперитивом?
– Спасибо.
Алексио налил в бокалы сверкающий золотой напиток. Сидони постаралась не обращать внимания на марку шампанского – одну из самых дорогих в мире.
Не думать. Наслаждаться.
Он протянул ей бокал и встал рядом. Пульс Сидони, как всегда, зачастил.
Но Алексио просто чокнулся с ней и сказал:
– За нас! Сидони Фицджеральд, спасибо, что пошла со мной сегодня.
Сидони не могла отвести взгляд от его зеленых глаз.
– Будем здоровы… и спасибо за гостеприимство.
Они отпили по глотку, и Сидони моргнула, когда шипучие пузырьки побежали по горлу. Она ощущала возбуждение, беззаботность.
– Позволь мне продолжить экскурсию.
Он показал Сидони кухню, оборудованную по последнему слову техники.
– Ты готовишь? – спросила она.
– Для себя я могу приготовить приличное блюдо, но для гостей моих способностей не хватает.
– Что ты приготовишь сегодня? Бобы? – поддразнила его она.
– Шеф-повар лучшего ресторана в Лондоне придет, чтобы обслужить нас, где-то через час.
– Ох…
Сидони едва не забыла, кто такой Алексио Кристакос…
Он повел ее вверх по деревянным ступеням с латунными перилами. В одной из комнат второго этажа Сидони увидела свою сумку на большой, застеленной белым покрывалом кровати. Примыкающая к комнате ванная была суперсовременной, с двумя раковинами и большой душевой кабиной, рядом с которой стояла огромная ванна.
– Это великолепно, – выдохнула Сидони, бессознательно крепче сжав пальцы Алексио.
– Это твоя комната. Итак, я не ожидаю, что ты переспишь со мной… но не буду отрицать, что хочу тебя.
Вот так. Прямо. Никаких игр. Эта простота ошеломляла.
– Хорошо… спасибо.
Потом Алексио показал ей другую комнату, очевидно, его спальню, гораздо больших размеров и практически пустую.
– Лондон – моя вторая основная база после Афин, – объяснил он. – Я провожу большую часть времени в этих двух городах.
Они вернулись к бару, и Сидони села. Алексио наполнил ее бокал и достал откуда-то тарелку со свежей клубникой. Она едва не застонала, когда он окунул одну ягоду в шампанское и протянул ей. Она чувствовала, что Алексио напряженно смотрит на ее рот, и от этого все внутри таяло. Он ждал малейшего поощрения. И все же она поверила ему, когда он сказал, что решение – за ней. Он не будет давить на нее. Впрочем, ему и не придется.
– Не знаю, как ты, но я предпочел бы освежиться. К тому же скоро появится повар.
Сидони кивнула:
– Я приму душ.
Алексио посмотрел на нее, и она была шокирована и обрадована откровенностью его взгляда.
– Встретимся через двадцать минут?
– Хорошо. – Сидони соскользнула со стула.
Она обрадовалась возможности побыть одной.
В спальне молодая женщина распаковала вещи и приняла душ.
После этого, завернувшись в полотенце, она посмотрела на скромный выбор одежды и прикусила губу. Джинсы. Еще джинсы. Майки. Черная юбка, в которой она работала официанткой, и черная блузка. Она будет смотреться словно пришла на похороны.
Одежда стала для нее роскошью уже давно. Сидони продала большую часть дорогих вещей, чтобы оплатить колледж, когда у отца начались проблемы. Она сейчас многое отдала бы за маленькое черное платье…
Глубоко вздохнув, Сидони выбрала темные джинсы и серую майку с блестками. Она надела босоножки на каблуках и нанесла на лицо макияж, чтобы хоть как-то компенсировать свой абсолютно неподходящий наряд.
Она хотела было уложить волосы, но вспомнила, что Алексио распустил их. Мысль о его руках, о прикосновениях его длинных пальцев заставила женщину оставить все как есть.
Сидони глубоко вздохнула, словно это могло унять возбуждение в груди и в крови. Легкость, с которой этот почти незнакомый человек проникал ей под кожу, пугала и в то же время восхищала. Она чувствовала себя так, словно каталась на американских горках, которыми никто не управляет.
