– Я ищу ибн-Хасана, – сказал он. – Ибн-Хасан – самый тихий из джиннов. Он по крайней мере не превратит нас сразу в пыль. Вот и он!
Синдбад поднял с пола одну из глиняных бутылей, показал Алисе.
– Вот тут, – сказал он, – скрывается один из самых могущественных джиннов древности Хасан-ибн-Хасан. Не правда ли, удивительно? Такой большой – и в бутылке!
– Удивительно, – согласилась Алиса. – Но еще удивительнее, что их столько. Как на складе. Никогда не думала, что на свете может быть столько джиннов.
– Наше счастье, что они в основном лентяи и хвастуны.
Сказав так, Синдбад отважно вцепился зубами в пробку, вытащил ее из бутылки, бутылку быстро поставил на пол, отскочил назад. И вовремя.
Столб черного дыма вырвался из бутылки, поднимаясь до потолка. Алиса закашлялась.
Дым начал клубиться и постепенно превратился в фигуру джинна ростом в пять метров, с громадными клыками, длинным носом и клочкастой бородой. Джинн был почти голым, в одних трусах.
– Кто меня побеспокоил? – возопил джинн страшным голосом. – Кто посмел меня разбудить и открыть бутылку? Кого я сейчас растерзаю?
– Это я, Синдбад, – сказал мореход. – Не надо меня терзать. Я твой старый приятель.
Дым уже рассеялся, и джинн, близоруко прищурив глаза, разглядел Синдбада.
– Садись, – сказал Синдбад. – Твоя голова так высоко, что нам трудно с тобой разговаривать.
Бормоча непонятные проклятия, джинн сел на пол, осмотрелся вокруг, подсчитал сундуки, загибая пальцы, а когда убедился, что всё добро в целости, обратил свой взгляд к Алисе с козленком и спросил:
– А это еще что такое?
– Это мои друзья, – сказал Синдбад.
– Хоть твои дети! – возмутился джинн. – Ты не имел никакого права приводить их в наше секретное убежище.
– И не привел бы, если б не крайняя необходимость, – сказал Синдбад.
Джинн немного подумал, покачал головой, и вдруг его злое и грубое лицо озарилось радостной улыбкой.
– Я понял! – зарычал он. – Ледниковый период уже кончился, и ты пришел нас освободить, чтобы мы могли властвовать над миром.
– Нет, – сказал Синдбад, – ледниковый период еще не начинался.
– Что ж тогда привело тебя сюда? – удивился джинн. – Ты меня удивляешь. Может быть, превратить тебя в песок?
– Нет, – спокойно ответил Синдбад. – Ничего такого делать не стоит. Если ты превратишь нас в песок, то некому будет закрыть пробкой твою бутылку. И ты замерзнешь, когда начнется ледниковый период.
– О, горе! – воскликнул джинн. – О, предательство! Ну, говори тогда, чего ты хочешь, низкий сын человеческой женщины, ценитель грязных луж, торговец благополучием своих благородных друзей!
– Вот это уже нормальный разговор, – сказал Синдбад-мореход. – Погляди на этого козлика, о Хасан-ибн-Хасан. Еще недавно он был уважаемым человеком, но вот ему подсунули водицы из Козлиного Копытца, и он вынужден провести остаток своих дней в таком виде. Разве это не ужасно?
– А какое нам с тобой дело до чужих несчастий? – удивился джинн. – Разве в наших джинновых обычаях делать добро людям? Разве он был королем? Или волшебником? Или хотя бы богатым купцом?
– Он был знаменитым ученым в своих землях, – сказал Синдбад.
– Пускай идет в свои земли и там лечится.
– Но совет волшебников всей Земли, который сейчас заседает в замке волшебника Ооха, решил, что такое средство есть только у джиннов.
– И ты из-за этого пустяка прервал мой сон! – Джинн был страшно разгневан. Он даже подскочил так, что ударился головой о каменный потолок и набил себе шишку, отчего еще больше расстроился.
– Значит, ты не сможешь нам помочь? – спросил Синдбад.
– Не хочу, – сказал джинн. – Пускай я останусь без бутылки и замерзну в ледниковый период, но ни за что я не опущусь до того, чтобы помогать людям.
– Прости тогда, благородный и всесильный Хасан-ибн-Хасан. Значит, мы ошиблись. Я догадался, что у тебя вовсе нет такого средства, чтобы возвращать заколдованным людям их прежний облик. Прости, мы пошли.
– Не хочу помогать! – ревел джинн. – Не хочу и не буду! Не буду!
И джинн начал расти, но тут его голова снова ткнулась в потолок пещеры. Джинн взвыл от боли, а Синдбад-мореход спокойно поднялся и сказал:
– Алиса, козлик, пошли, нам здесь делать нечего.
Алиса и козлик вышли вслед за Синдбадом из пещеры. Алиса готова была заплакать. Так всё погубить! Синдбад оказался плохим дипломатом! С джинном надо было говорить вежливее, попросить его, ведь он не просто кто-нибудь, а джинн…
Алиса даже открыла рот, чтобы все это объявить Синдбаду и уговорить его вернуться и попросить у джинна прощения, но Синдбад строго посмотрел на нее и прижал палец к губам. Он спокойно шагал вниз по тропинке.
Алиса и козлик, понурившись, брели следом.
– Стойте! – раздался сзади громовой голос джинна. – Стойте, жалкие создания! Вернитесь!
– Вот видишь, – улыбнулся Синдбад-мореход, – а ты боялась. Я же знаю, как иметь дело с этими бандитами.
Джинн встретил их у входа в пещеру.
– Я передумал, – сказал он. – Что-то с севера тянет холодом. Идите за мной.
Джинн прошел в дальний конец пещеры, где стояли бутылки с остальными джиннами, и остановился, разглядывая их и рассуждая вслух:
– Где же аптечка? Кто ее положил рядом с собой? Ахмед? Нет, он с собою вино взял. Хусейн? Нет, он любит уют, ему эти склянки ни к чему… Ага, вспомнил.
Джинн поежился и крикнул Синдбаду:
– Прикрой дверь! Дует. Ни в чем нельзя на тебя положиться.
Синдбад прикрыл дверь, а джинн вытащил пробку из одной бутылки и, как только оттуда пошел черный дым, наклонился к ней и крикнул:
– Не спеши, Мустафа, не вылезай, ледниковый период еще не кончился! Это я, Хасан-ибн-Хасан!
Из бутылки донесся бас:
– Так чего меня будишь?
– Мустафа, я только на минутку. У меня зуб разболелся. Дай-ка мне нашу волшебную аптечку.
И тут Алиса с удивлением увидела, как из тонкого горла бутылки выплыла на воздух золотая шкатулка, которую держали две громадные руки.
Хасан-ибн-Хасан подхватил шкатулку, не обращая внимания на бас, который несся из бутылки:
– Мог бы сам себе зуб заговорить! Я тебе покажу после ледникового периода, как меня беспокоить!
– Удивительно сварливый народ, – сказал Синдбад-мореход.
Джинн Хасан-ибн-Хасан тем временем открыл шкатулку, которая оказалась уставленной бутылочками, долго копался в них, нюхал, глядел на свет и наконец сказал:
– Вот она!
