— Как ты мог! — нахмурилась принцесса при упоминании живых драконов. — Подвергнуть жену такой опасности! В Машином положении…
Элианель замолчала, заметив, как мы переглянулись.
— Простите, — потупилась она. — Я знаю, что до официального объявления не принято говорить… но весь двор только и болтает о беременности королевы.
— Во-первых, пока драконы находятся под магическим контролем, они не причинят вреда человеку. «Занимательное драконоведение», Элечка. А во-вторых, в твоем возрасте пора бы перестать верить сплетням.
— Так, значит, вы не… Но как же… А брачное ложе? Мастер не мог ошибиться!
— Разве Дэйтон не говорил тебе? Мы ночевали в моих старых покоях.
— При чем тут Дэйтон, мы вместе заходили в опочивальню утром. Постель выглядела, словно… э-э… Заклинание отсутствовало!
— Забавно. То есть кто-то злодейски воспользовался предназначенным нам заклинанием. Решил, чем добру пропадать…
Мы рассмеялись.
— Нет, мне в принципе не жалко, но какие наглецы! — хохотал Дэн. — Прискорбно, что наказание возможно осуществить лишь наполовину.
— Почему?
— Не стану же я сечь беременную женщину. Но герой-любовник свое получит.
— Осталось его найти.
— Это несложно. Беременность среди служанок долго не скроешь. А вычислить отцовство — дело техники.
— Думаешь, парочка была из прислуги?
— Уверен. Благородному человеку подобное и в голову бы не пришло.
Обсудив загадочное происшествие, Элианель взгрустнула. Прибежал Илан, и она рассеянно дала разрешение играть с драконом на лугу перед замком. Дэн отправился с ним, чтобы показать и объяснить тонкости обращения с игрушкой.
— Ничего не могу с собой поделать. Каждый раз, как он уводит его за собой, сердце не на месте, — с отчаянием смотрела им вслед принцесса. — Но вы тоже хороши! Почему не воспользовались заклинанием? Ведь оно гарантированно работает! Данэй так хотел наследника! А теперь что? Уповать на милость небес — как глупо. Все наши старания пошли прахом, того мастера уж след простыл, а нового искать не один год.
— Глупо? После двух выкидышей глупо лекаря не слушать! А он сказал — пока нельзя.
Повисла неловкая пауза. Элианель смотрела на меня во все глаза.
— Прости, — выдохнула она наконец. — Я не думала, что и у тебя были подобные проблемы.
— Ничего, — поднялась я. — Мы уверены в благоприятном исходе дела. За сына не переживай, он останется с тобой.
— Откуда ты знаешь? Даанэль что-то говорил?
— Это я говорю. Значит, так и будет.
Приезд Дэйтона вечером означал конец нашего отпуска. Мужчины надолго закрылись в кабинете, а ко мне напросился Эрдал. Меня ждали корреспонденция и длинный список кандидатов на аудиенцию. Я выудила из пачки письмо родителей, а все остальное оставила до завтра. На ночь глядя работать вредно, мне и так предстоит нелегкое дело.
Укладываясь спать, я завела разговор с мужем об Илане, спросила, как ему понравился дракон, хотя мальчишка и без того прожужжал отцу уши о чудесном подарке, и мы все это слышали. Дэн очень тепло отзывался о племяннике, а я чувствовала, что рвусь на две части: жаль любимого, который в мальчике души не чаял и, пожалуй, видел в нем сына, и не менее жалко Элию, чье материнское сердце исходило ревностью. В любом случае это ее ребенок, и нам бы лучше оставить их обоих в покое.
— Пожалуй, будет честным вознаградить Дэйтона с семьей отпуском. Мы возвращаемся, он и так долго тебя подменял.
— Надо обдумать, я без него как без рук.
— Это будет справедливо. И Элиа обрадуется такому подарку, у нее столько идей для Илана!
— Пожалуй, но…
— Дэн… как думаешь, господин Тиан скоро снимет свою блокаду? Может, у него и для успешного зачатия найдется зелье?
— Не знаю, в любом случае торопить события мы не станем. Как бы ни хотелось, твое здоровье мне дороже. Пусть все идет своим чередом.
В результате этого разговора Илан остался с родителями, а я решила поговорить с лекарем: досконально выяснить степень риска и поторопить его с отменой контрацепции.
Первым делом по возвращении я наслушалась комплиментов от свиты, как необыкновенно похорошело мое величество после замужества. Врут, конечно. Дэн каждый день меня уверяет, что дальше хорошеть некуда. Самочувствие за время медового месяца улучшилось — это да, а красоту и лоск на меня навели с первого дня пребывания в Лаэнтере. К каффам я почти привыкла и все реже вспоминала о непривычной тяжести на ушах и висках. Новый фасон платьев прижился при дворе и уже стал обыденным, поэтому я задумалась о дальнейшей его трансформации и распространении так называемого спортивного костюма. В повседневности костюмы-двойки с брюками никто не носил, и мне предстояло подвести окружающих к мысли, что спортивный стиль, как и спортивный образ жизни, королевой поощряется. Стратегия была проста: я каждый день объявляла прогулку с активными развлечениями, и дамы, желающие сопровождать меня, были вынуждены одеться соответственно. Игры с мячом здесь и без меня знали, бадминтон был принят благосклонно, значит, и теннис не за горами. До роликов и велосипедов мы пока не доросли, но это потому, что для них нужны специальные поверхности. Для роликовых коньков взамен ледового катка готовили площадку: те, кто всерьез увлекся коньками, не хотели терять форму до следующей зимы. Для велосипедов прокладывали дорожки в стороне от пешеходных, а я думала, куда девать широкие штанины, чтобы не попадали в цепь. В итоге моей бурной деятельности количество спортивных костюмов у каждой дамы выросло раз в пять — не ходить же каждый день в одном и том же. Лично у меня их полтора десятка, и каждый последующий модернизировался в сторону практичности. Пусть наши костюмы пока являлись пародией на тренировочную одежду, но, взглянув на нашу компанию со стороны, я чувствовала себя победительницей: дюжина элегантных дам в умопомрачительных брючных костюмах среди земного бомонда произвела бы фурор. Еще немножко, и мои модницы дойдут до мысли, что такая одежда пригодна и для повседневной носки.
Новый статус значительно изменил распорядок дня: разграничил личную жизнь и публичную деятельность. Мы с Дэном получили право на уединенные трапезы, совместные выходы в театр, прогулки и прочие семейные радости. Вместе с тем появились обязанности присутствовать на разного уровня мероприятиях, олицетворяя собой власть. Теперь я бывала на заседаниях Государственного совета и ведала делами комитета реформ. Плюсом в этой официальщине стало то, что восседала я рядом с мужем, а он вполголоса комментировал происходящее, которое я далеко не всегда понимала. Временами он говорил, что можно даже не вникать в процесс, без нас разберутся, и принимался нашептывать планы на вечер. Иногда он вежливо спроваживал меня с заседаний, и после первого случая я знала, что дальше будет обсуждаться нечто неприятное, так что лезть на рожон и перечить мужу не стоит. Господа могли рассобачиться не хуже базарных баб, и Дэн всеми силами стремился оградить меня от подобного зрелища. А может, наоборот, удалить сдерживающий фактор, даму, и тем самым дать государственным мужам возможность высказаться более прямо и свободно. Говоря без экивоков — король устраивал провокации. Умные люди на это не велись, а дураки надолго в верхах не задерживались. Ограниченных и скандальных Дэн терпеть не мог и извлекал пользу в каждом случае. Один раз таким образом вскрылся вопиющий случай. Обсуждался закон о повышении брачного возраста, и незнакомый мне господин противился больше других. Дэн прищурился и вслух заметил, что споры утомили королеву. Я начала возражать, но под его взглядом осеклась. Позже любимый рассказал, что после моего ухода этот зарвавшийся дворянчик учинил форменный скандал. С ним уже никто не спорил, и союзники выдохлись, а он все ораторствовал на тему безлюдья и недалекости королевы-чужестранки, препятствующей естественному росту населения. Постоянные члены совета смотрели на короля. Король молчал. А после заседания снарядил ревизоров во владения пламенного борца за демографию. К вечеру в распоряжении комиссии оказались факты, грозящие виновнику как минимум лишением дворянского титула с конфискацией имущества, а как максимум — лишением того же самого, только вместе с головой.
