А если снова разлука? Мороз прошел по коже. Брр! Нет! Это исключено. Не может быть жизнь настолько жестокой к нам, чтобы история повторилась.
Дэн вернулся и пристроился рядом.
— О чем грустишь? — немедленно уловил он мое настроение.
— Думаю, что мне теперь делать. Как Мишке объяснить?
— Очень просто. Никак.
— Нет, так нельзя. Не могу же я просто исчезнуть?
— А это мысль, кстати. Достойное наказание для вора и подлеца.
— Дэн.
— На самом деле нет никакой необходимости в личном объяснении. Представляю, насколько тебе это неприятно. И не хочу, чтобы ты травила себе душу и переживала из-за встречи с ним. Вам незачем видеться. Ему сообщат.
— Ты это серьезно?
— Более чем.
— А… развод?
— Это так важно для тебя?
— А для тебя нет?
— Подожди обижаться. Чтобы не было недопонимания, я объясню. По законам Лаэнтера твой брак недействителен. Княжеский род Гертая относится к высшему дворянству королевства, и любой его представитель обязан получить разрешение короля на брак. Во время войны многие законы фактически не исполнялись, и подобные дела рассматривались в индивидуальном порядке после восстановления мира. Могу огласить королевское решение по твоему делу.
Дэн вытянул из костра дымящуюся головню и начал писать на песке. Песчинки спекались и тут же затвердевали, образуя на поверхности слова: «Брак княжны Гертаэсской, урожденной графини Соколовой (Земля, Россия), считать недействительным!»
— Соответствующую бумагу тебе предоставят по прибытии в Лаэнтер. Но я признаю за тобой моральное право желать официального расторжения брака в вашей стране. Поэтому ты подумай, и, если захочешь, мои люди все оформят. Твоего псевдосупруга поставят в известность, передадут горячий привет от меня, решат имущественные вопросы… И мы сможем ехать в Лаэнтер строить новую жизнь.
Похоже, для себя Дэн все решил, и в его представлении дело не выглядит сколько-нибудь сложным. Вот бы мне такую уверенность. Но я Мишку знаю лучше, чем он, и потому сильно сомневаюсь в успехе дела.
— А если он откажется дать мне развод?
— После популярного объяснения, чего стоит его никчемная жизнь, не откажется.
Дэн не угрожал, не иронизировал, он всего лишь констатировал факт. Он действительно считает Мишку никчемным, а его жизнь ничего не стоящей. И от этого мне стало не по себе.
— Ты его так ненавидишь?
— А должен любить?
— Нет, но… он вытащил меня из жесточайшей депрессии, когда не мил был белый свет. Его поддержка стала спасением для меня. Ты не представляешь, как плохо мне было.
И еще… я вышла за него после одного случая. Он отговорил меня лететь на самолете, а тот разбился через полчаса после взлета. В живых не осталось никого. Мне было так страшно, так жутко. Особенно видеть свое имя в списках погибших. Ведь я собиралась сбежать от него, от его назойливого внимания и тяготившей любви. Это добило меня. В ту ночь я побоялась остаться одна… На следующий день мы подали заявление в загс.
— Обещаю учесть его заслуги, — серьезно сказал Дэн.
— Лучше обещай, что дашь мне возможность спокойно поговорить с ним.
Обратно мы возвращались на движке, со спущенными парусами. Ветра совсем не было, но гроза стремительно приближалась со стороны города. Оттуда непрерывно громыхало, и молнии били все чаще.
— Люблю грозу, — поделилась я. — Природа раскрывается во всем великолепии и могуществе.
— Силами природы невольно восхищаешься, — согласился Дэн, но предпочел увести меня в каюту, потому что первый шквал достиг нашего судна.
Вот тут я и пожалела, что нагрузила желудок. К концу плавания меня укачало настолько, что я боролась с тошнотой из последних сил и была несказанно рада наконец ступить на твердую землю. И еще больше обрадовалась, что ехать никуда не надо, потому что мы чудесным образом оказались в местных владениях Дэна. Как он объяснил, место нашего отдыха было почти напротив, на другом берегу водохранилища. Из-за ливня окрестности просматривались слабо, но мы не успели промокнуть, потому что нас встречали. В арсенале небольшой процессии были громадные зонты, плащи и море предупредительности.
Когда мы приблизились к дому, я поняла, что Дэн великий скромник. Обещанный им «загородный дом» на самом деле оказался домищем, в простонародье (и по сути тоже) — дворцом. С башенками. Поскольку меня изрядно мутило, вокруг стеной лилась вода и народ частично закрывал обзор, я мало что рассмотрела, но и того, что заметила, оказалось достаточно. На прилегающей территории работает штат дворников — это раз, садовников не меньше — два, я иду рядом с королем и для всех это имеет колоссальное значение — три. «Ничего не бойся и не смущайся», — передал мне Дэн в глаза, и мы вошли в дом.
В большом светлом холле, из которого наверх вела лестница, нас тоже ждали. Здесь меня поразила способность людей к синхронным поклонам. Пара фраз Дэна, и на меня налетели сразу несколько женщин в униформе с написанной на лицах готовностью кинуться в огонь или прыгнуть со скалы по первому моему слову. Меня ловко освободили от верхней одежды, предложили пройти в приготовленные покои, где усадили в мягкое кресло и принялись реанимировать. Будь я одна, немедленно бы кинулась в уборную. Неудержимо хотелось облегчить желудок.
Через пять минут прикладывания чего-то к вискам и ушам и отпаивания травяными зельями я почувствовала себя лучше настолько, что заметила отсутствие Дэна. Пока мучительно соображала, как же спросить о нем (назвать Дэном язык не поворачивался, а его величеством — казалось глупым), он не замедлил появиться. Переодетым, между прочим. Разогнав женщин одной фразой, перевод которой был очевиден по стремительному действию, Дэн сел рядом и взял меня за руку:
— Бледная как полотно. Как ты?
— Уже лучше.
— Я вызвал лекаря. Он в городе, но скоро приедет.
— Не надо было, — улыбнулась я и сжала его руку в ответ. — Когда вижу тебя, все недомогания проходят сами собой.
— Тогда отдыхай. Завтра многое предстоит сделать. И лекарь все равно пригодится — посмотреть твои глаза.
— Мне завтра на работу, — напомнила я. — Отсюда далеко до города? Надо успеть заехать утром домой, переодеться…
— Маша, утром не придется никуда спешить. Тебе больше не нужно работать.
У меня упало сердце. Впервые за сегодняшний день я представила существование без привычной работы. Годы напрасных стремлений, мой неосуществленный проект… кого-то назначат директором?
— Ты не рада? — не дождавшись ответа, недоверчиво спросил Дэн.
— Не представляю жизни без работы. Сидеть дома и думать о нарядах — это не для меня. И мне очень жалко будет оставить библиотеку.
