Возможно, не все украинские властители так рассуждали, но многие. В частности, те, кто имел прямые связи с СБУ или сами были из этой службы. И вот, когда они узнали о третьей силе, о третьяках, а потом и о странной заварушке в Грежине, то увидели возможность возникновения нового очага напряженности и сообразили, что это им на руку. Да и российским властям подарок: те, как и ополченцы, были в ту пору заинтересованы в затяжном конфликте, он отвлекал население России от собственных проблем, он оправдывал конфронтацию с Западом. Стратегию российских правителей никто тогда толком не понимал; потом объяснили, что эта конфронтация была необходима для того, чтобы, временно поссорившись с Западом и вконец ополоумевшей от безнаказанности Америкой, вернуться в мировое сообщество уже другой страной, имеющей позицию силы. Почему эта сила обязательно должна быть военной, а не мирной, экономическо-промышленной, на этот счет удовлетворительных разъяснений не последовало. Кое-кто догадался сам, что ларчик открывается просто: воевать быстрей, чем что-то строить.
Колодяжному не так давно один из сослуживцев шепнул, что между ФСБ и СБУ состоялись секретные консультации, содержания которых никто не знает, но смысл сводится к тому, чтобы, не доводя до пожара, костер все-таки допустить. При этом, добавил сослуживец, чины ФСБ и СБУ обвинили друг друга в покровительстве третьей силе или даже в ее создании, следовательно, нужно доказать, что третьяки – дело рук противоположной стороны.
Именно это, отыскание таких доказательств, и поручили Колодяжному. В частности, расследовать обстоятельства гибели российского гражданина на украинской территории с желательным обнаружением следа третьяков.
Он тут же помчался в грежинский район, побывал на месте происшествия, потом поехал в Сычанск, сопровождаемый офицером военной контрразведки подполковником Денисом Лещуком, человеком исполнительным, но ума не очень быстрого, несмотря на свои молодые тридцать шесть лет.
Увидев во дворе больницы полицейскую машину, возле которой стояли, разминаясь и дыша относительным воздухом Мовчан, Евгений и люди Вяхирева, Колодяжный тут же почувствовал неладное (может, странная форма Евгения насторожила), и он тут же показал Лещуку класс оперативной работы: подошел и наводящими вопросами в две минуты расколол приезжих. Впрочем, чрезмерно стараться не пришлось: Таранчук, уставший от долгой поездки, голодный и злой, быстро понял, кто перед ним, и выложил всю правду. Оправдывая сам себя, он сказал:
– Да мы только заберем гроб и назад поедем. Никому ничего.
– Соболезную, – сказал Колодяжный, глядя на Мовчана. Он знал, да его и учили этому: вежливым быть всегда выгоднее для дела. До тех пор, конечно, пока не придет черед перейти к мерам воздействия не на ум человека, а на его более естественные составляющие: страх перед болью и желание жить.
Мовчан кивнул. Колодяжный, ничего больше не сказав, пошел к приемному покою, где, как он узнал от Таранчука, находился капитан Вяхирев.
То есть его осведомленность объяснялась просто. Вяхирев и сам уже сообразил, как все произошло и, не договорив свое: «Откуда вы…» – глянул на дверь и сказал: «А… Ясно».
– Ясно то, что налицо попытка похищения улик, – обвинил Колодяжный.
– Какие улики… Сын у человека погиб…
– Думаете, я не понимаю? Хотите меня зверем каким-то выставить? Идет война, капитан. И дело не в том, кто чей сын, хотя тоже важно, а в том, что за этим стоит! Понимаете?
Веня не понял, но кивнул. Он чувствовал привычную тоску, как в тех случаях, когда областное начальство вызывало и давало руководителям подразделений указания, которые заведомо невозможно было выполнить, но невозможно было с ними и не согласиться.
– Тогда мы поедем обратно? – спросил он.
– Как дети, честное слово! – поразился Колодяжный. – Ты привез граждан другой страны, с которой мы воюем, один из них вообще майор, второй ополченец, судя по виду! Откуда я знаю, с какой целью они сюда проникли?
– Сына он хочет забрать, больше ничего.
– Это он тебе сказал! Короче, мы всю вашу группу задерживаем. Пистолет! – Колодяжный повелительно вытянул руку.
– Нет, но как… Я при исполнении…
– Уже нет!
Подполковник Лещук положил руку на кобуру своего пистолета и заслужил одобрительный взгляд Колодяжного. Польщенный, он отстегнул кнопку, готовый выхватить оружие.
Вяхирев медленно вытащил пистолет, отдал Колодяжному, тот передал его Лещуку.
– Пойдем, – сказал Олександр Остапович сразу смягчившимся голосом.
Они вышли из приемного покоя.
А в ворота уже въезжал военный грузовик, из которого выпрыгнула дюжина солдат с шевронами СБУ – синие четырехконечные кресты на малиновом фоне.
Когда успел? – с уважением подумал Лещук о Колодяжном.
Олександр Остапович подошел к людям возле «уазика» и четко, официально сделал заявление: все задержаны до выяснения обстоятельств. Он готов был дать знак прибывшим бойцам, но тут Мовчан хрипло выговорил:
– Слушайте, не знаю, как вас…
– Олександр Остапович.
– Слушай, раз такое дело, дай хоть посмотреть на него. Я ж никуда не денусь.
Колодяжный подумал, осмотрелся. Двор глухой, ворота под контролем. Почему не разрешить? Иначе майор будет психовать, затеет скандал, придется применить силу, а этого Колодяжный не любил, ему нравилось побеждать умом, а не руками или оружием.
– Хорошо, в нашем присутствии.
– Да все равно.
Колодяжный направился за угол здания, к моргу. За ним пошли Мовчан, Евгений и пара солдат. Лещук решил остаться во дворе – на всякий случай.
Работница морга, усталая женщина лет сорока, не сразу поняла:
– А чего смотреть? Там почти что нет ничего.
– Покажите! – приказал Колодяжный, не вдаваясь в объяснения.
Женщина подвела их к одной из больших металлических дверей, открыла. Там были лотки, сделанные из деревянных реек, похожие на хлебные, только намного больше. Три лотка друг над другом. Женщина потянула средний. Мовчан подошел. Там лежало что-то, завернутое в черный полиэтилен, похожее очертаниями на матрешку, размером намного меньше Степана.
– Хочу посмотреть, – сказал Мовчан.
– Не надо, – сказала женщина. – Только расстраиваться. Один уголь, ни лица, ничего. Извините.
– Тогда зачем? – спросил Мовчан Колодяжного.
– Что?
– Какая может быть экспертиза? Что там найти можно?
– Осколки.
– И что? Одним оружием все воюют, какая разница?
– У вашей стороны есть то, чего нет у нас. А у нас появилось кое-что, чего нет у вас.
– Да ерунда, всё гуляет во все стороны, я сам месяц назад у одного пьяного дурака гранатомет израильского производства изъял, говорит – в кустах нашел. Ничего вам это не даст. Если не хотите, чтобы я увез, запаяйте в цинк, что ли, как это делается, не знаю, отошлите матери, я адрес скажу. А меня можете задержать.
