Степа хохочет над этим странным финалом, в котором сошлись все варианты сочиненных им фильмов, он ему нравится.
Только надо придумать, что потом делать. Если геройски погиб, все понятно: получить почести и лечь на кладбище под памятником в виде скульптуры (интересно, из бронзы сделают или из камня, и как Степа будет выглядеть в таком виде?), а если останется жив – опять проблемы. И как с ними справиться, непонятно.
Загрустив, Степа включил радио, чтобы найти веселую музыку. Попалась классика, рука потянулась нажать на кнопку, чтобы переключить, однако музыка заставила слушать себя – мощная, властная, воинственная, полная одновременно и жизни, и смерти.
Вот, подумал Степа, слушаешь вечно всякую чепуху, а тут, надо же, как гениально, просто всю душу переворачивает. Под эту музыку хочется что-то такое сделать. Необычное.
Дорога огибала холмистое редколесье, по этому естественному изгибу когда-то была проложена граница между союзными республиками Россией и Украиной; ее, собственно, так везде и проводили, считаясь скорее не с количеством пространства, а с естественным рельефом местности. Никаких обозначений не было, а потом, когда страны разделились, поставили столбики с двух сторон, потом пропахали меж столбиками полосу, которая каждое лето зарастала бурьяном. Ее опять вспахивали, изредка проезжали вдоль нее пограничники, не раз видели следы людей и машин и относились к этому вполне фатально. Иногда сами брали грабли и заравнивали следы, а то вдруг нагрянет какая-нибудь инспекция, начнутся вопросы: кто шел, кто ехал, почему не организовали погоню и поимку?
По асфальту до Грежина оставалось двенадцать километров, напрямик через холмы – всего около четырех. Многие, кто на тракторах или грузовиках с сильной тягой, предпочитали напрямик. Степа обычно берег машину, но на этот раз музыка так и подмывала, так и звала махнуть по бездорожью.
– Танки грязи не боятся! – воскликнул вслух Степа, включил в помощь заднему передний привод, обычно на хорошей дороге отдыхавший, решительно свернул и, почти не сбавляя скорости, рванул по ложбинам, ямам и горкам, не жалея любимую машину, потому что какая уж тут машина, если кругом война?
Он ехал, прыгая и ударяясь головой о крышу кабины, иной раз было больно, но, опять же, на войне как на войне, разве это боль по сравнению с настоящей, от ранения?
Он ехал и подпевал музыке:
– Там-тарам-тарам-тарам, тарам-тарам-тарам-та! Тарам-тарам-тара, тарам-тарам-тара! – а при звуках барабана ударял кулаком по рулю.
Черт, какая музыка! Интересно, откуда она, кто ее написал? Вот счастье – иметь такой талант, радовать людей. Ты сочинил неизвестно когда, а другой будет слушать, как вот сейчас Степа в машине, и уважать.
Степа, как истинный патриот, зауважал бы еще больше эту музыку, если б знал, что написана она русским композитором Сергеем Прокофьевым. Именно ее он слушал, а точнее – танец рыцарей из балета «Ромео и Джульетта».
Надо запомнить эту музыку, подумал Степа. Нет, сложно. Записать! – догадался он, радуясь своей сообразительности. Включил в своем телефоне микрофон и положил на сиденье рядом с динамиком, встроенным в дверцу. Потом даст послушать тете Даше, двоюродной сестре мамы, которая преподает в музыкальной школе, она уж точно узнает, чья эта музыка.
Тем временем на одном из холмов под прикрытием густой листвы одиноко стоящего дерева двое возились с устройством для стрельбы. Будучи любознательными, они сначала все осмотрели, восхищаясь приспособлениями, потом засунули туда, куда полагается, небольшую красивую ракету с крылышками, и стали смотреть в прицельный окуляр.
– Глянь, Матвей, а вот и цель, – сказал один из них и засмеялся.
Матвей посмотрел на едущую машину и, желая показать товарищу, что смех неуместен, что оружие – дело серьезное, сказал, задумчиво прищурившись:
– С такого расстояния, Богдан, можно прямой наводкой шибануть.
– Ты с глузду съехал? Надо навесом. – Богдан показал рукой дугу в воздухе. – Дивись, видишь – траектория?
Рядом с прицелом имелся небольшой экран, откидывающийся, как у фотоаппарата или кинокамеры, на нем была видна машина, а над машиной нависла пунктирная изогнутая линия.
– Без тебя вижу, – солидно сказал Матвей.
И, нашарив какую-то ручку, начал ее крутить. Дуга стала сдвигаться, своим концом упершись в автомобиль. Но тут же он выехал дальше. Матвей повел дугу за ним.
– Ты наперед закидывай, – посоветовал Богдан, заглядывая сбоку.
– Не мешай! Так… Сейчас мы тебя накроем… – бормотал Матвей. – На что тут нажать?
– А вот кнопочка. Ты давай нацелься, а я натисну!
– По моей команде!
– Жду!
Богдан приготовил большой палец, Матвей пристроил конец дуги чуть спереди по ходу машины и скомандовал:
– Пли!
Богдан нажал.
Степа услышал сбоку странный свист.
Он посмотрел и каким-то невероятным образом догадался, что это такое приближается прямо к нему.
– Вы с ума сошли? – спросил он неизвестно кого, и тут все взорвалось.
Вы с ума сошли? – спрошу я вслед за Степой.
Ведь предполагалось, что он будет одним из главных героев этой книги, которая написана по давно прошедшим, но реальным событиям, где люди большей частью не придуманные, слегка дофантазированные, в них действительное смешалось с авторским деликатным домыслом.
Я был уверен, что Степа, вернувшись домой, будет необыкновенно ласков с отцом и матерью. За вечерним столом они с отцом по-мужски выпьют – не для хмеля, а чтобы преодолеть ту легкую скованность, которая бывает даже у самых близких людей, которые некоторое время не видели друг друга и, следовательно, стали иными, изменились. Выпив, отец негромко затянет любимую «Ніч яка місячна, зоряна, ясная», мама, стесняясь, подпоет тонким голоском, Степа тоже подтянет, хотя обычно молчит, чтобы не мешать. Ночью он будет ворочаться, принятое решение покажется не таким уж твердым. Повернется на правый бок и подумает: нет другого выхода, надо ехать на войну, иначе – как быть с Лесей и ее вот-вот готовым родиться ребенком, как быть с Таей, как быть со Светланой, которая ждет его, по выражению отца, как земного бога? Что он скажет отцу? А Лесе? А Тае? А Светлане? Как будет доучиваться, кем работать, чтобы обеспечивать семью – причем до сих пор непонятно какую? Повернется на левый бок, переворачиваются и мысли: а может, не все так плохо? На войне запросто могут убить, а тут пострадаешь, конечно, да, но останешься живым. Выложить все начистоту родителям, мать поплачет, отец посердится, но он же и выручит. Если так уж хочет, чтобы он женился на Светлане, пусть поговорит по душам с Лесей, он умеет убеждать людей, а потом побеседует и с Таей. Обе отстанут от него, Степа женится на Светлане, она, по крайней мере, красивей всех прочих и пока без ребенка. Женится, уедут в Белгород, а потом в Ростов или, еще лучше, в Москву, Степа устроится через отцовского приятеля в ФСО, то есть Федеральную службу охраны, потом найдет повод развестись со Светланой и заживет опять свободной и самостоятельной жизнью. Выдвинется, попадет в президентскую охрану, его увидит на одном из мероприятий Няша, влюбится…
