Даже если он сумеет попасть в мужика прежде, чем тот выстрелит из-под куртки, его спутница, скорее всего, успеет достать из сумочки оружие или уйти с линии огня.
А начинать перестрелку в вагоне, где, кроме них, еще десятка три человек, да плюс с Варей за спиной…
Все рефлексы милиционера со стажем бунтовали против такого развития событий.
Опять же неизвестно – какое у них задание?
Одно дело, если этим двоим приказано лишь вызвать подкрепление и сопроводить сыщика и журналистку до места встречи. Хуже, если им просто поручили прикончить слишком строптивую дичь, дождавшись удобного случая.
Тогда, стоит им что-то заподозрить, и они просто пристрелят и Варю, и его.
Что же делать?
А что если выйти в тамбур, вроде как покурить? Имеет же право он покурить?
Это мысль!
В лучшем случае Озерская через какое-то время выйдет за ним следом, и тогда они попытаются спрыгнуть на первой же станции. В худшем – за ним следом пойдет кто-то из этих двоих – и тогда можно попробовать его нейтрализовать.
А потом можно добить второго, рвать стоп-кран, и уходить, схватив Варю в охапку…
Встряхнув головой, как бы спросонья, Вадим нарочито лениво извлек пачку «Явы», в которой сиротливо болталась последняя сигарета…
– Не надо, дружище, не дергайся, – прозвучал за спиной знакомый голос, от которого сыщик буквально окаменел.
Предательская слабость разлилась по телу.
Ну надо же, только и промелькнуло в голове.
– И давно ты подался в псы Гекаты?
– Паладины, приятель, паладины!
Майор Семен Борисович Куницын плюхнулся рядом на сиденье, ловко просунул руку Вадиму за спину (чутье у него что ли?) и вытащил из-за пояса TT, ухитрившись незаметно от окружающих спрятать его под пиджак. И одновременно Савельев почуял, как острие клинка чуть кольнуло его в бок.
Их преследователи пересели, оказавшись точно напротив Вадима и Вари, побледневшей как смерть.
Так они и ехали три станции, и лишь когда поезд начал тормозить в четвертый раз, Борисыч негромко скомандовал:
– Подъем, коллега…
Стоило им спустится с платформы, как из-за поворота вынырнул заляпанный грязью старый «Ниссан-Патрол», в котором, кроме водителя, никого не было.
Вадим с тоской подумал, что, пожалуй, их перехватили последние оставшиеся слуги Гекаты, или кого они там почитали…
Передняя дверца распахнулась, и водитель – нестарый еще человек в белых брюках и джемпере – вышел из машины.
И вот тут Вадим второй раз за сегодняшний день почуял, как у него подкашиваются ноги.
«Да не может быть!! Я сошел с ума!»
Варя, обмерев, чуть слышно всхлипнула. Ее повело в сторону, так что женщине пришлось поддержать девушку за локоть.
– Да, это я, Варенька, вам не показалось, – негромко и даже доброжелательно сообщил Николай Семенович Стрельцов, профессор МГУ, почетный академик РИА и видное научное светило.
– Мы привезли их, Ваша Экселенция, – коротко отрапортовал Куницын, поклонившись.
– Ник… Николай Семенович, – всхлипнула Озерская. – Этого не может быть…
– Ни слова больше, – сухо бросил архивариус.
Савельеву вдруг стало все безразлично…
Он покорно дал себя усадить на переднее сиденье джипа, и оказавшаяся позади баба набросила на его шею толстую леску – чуть дернешься, и каюк.
За руль сел по-прежнему невозмутимый Куницын, остальные, не исключая «Экселенцию», теснились сзади, зажав бессильно-покорную Варвару. Вадим попробовал оглянуться и посмотреть, как там она, но болезненный рывок лески оборвал его поползновения.
Они въехали в пригород, и Савельев вдруг понял, куда они едут, и не удержал горькую усмешку.
Догадка его не обманула: это был тот самый дом, откуда он позавчера (а как будто неделя прошла!) вытащил Варю.
Старое здание с мезонином за высокой оградой, замусоренный палисадник со старыми яблонями, кусты крыжовника…
Ему даже показалось, что он видит в траве газету, с помощью которой выдавил стекло.
Правда, сейчас, в солнечный день, здание уже не показалось Вадиму таким мрачным, как в прошлый раз.
Когда они вошли, Вадим инстинктивно поискал взглядом мертвые тела – но, конечно, их не было.
С шеи майора сняли леску, зато его запястье оказалось пристегнутым новенькими наручниками к торчащему из стены кронштейну.
– Вот так будет лучше, – деловито бросил Борисыч, пряча ключи в карман.
– Отправляйтесь на Семеновскую улицу, – распорядился Стрельцов, обращаясь к мужчине и женщине. – Я вызову, когда будет нужно.
Оба «паладина» молча, словно неживые, поклонились и вышли. Во дворе взрыкнул двигатель.
– Побудьте пока тут, – обронил архивариус в адрес сыскарей. – Извините, чаю вам не предлагаю.
Это последнее, понятное дело, адресовалось исключительно Савельеву.
Затем Стрельцов как ни в чем не бывало повернулся ко все еще, кажется, пребывающей в прострации девушке.
– А вы, Варя, пойдемте со мной, мне нужно с вами поговорить.
Та повиновалась.
Когда двери за журналисткой и Стрельцовым закрылись, Борисыч пододвинул стул, присел, глядя на Вадима без злобы и даже с явным сочувствием.
«Извини, но такова жизнь», – словно бы говорили его глаза.
– Не думал небось? – усмехнулся старый опер.
– Думал, представь себе, – вздохнув, ответил Вадим. – Да вот не про того!
– Надо же! И на кого, если не секрет?
– А какая разница?
– Да я и так уже понял, что на Стаса. И все-то ты видишь, Савельев, да только ничего не понимаешь. В том-то и беда… «Узи» или «Скорпион»? – спросил после паузы Куницын.
– Не угадал, – покачал головой Вадим. – «Борз».
– А, – чуть передернул майор плечами. – Чеченская штучка! Не подумал, признаюсь, кучность боя у него слабовата. А ты прямо как в тире ребят покоцал! Теперь, кроме Синего и Пантеры, паладинов не осталось… Но я не сержусь – ты ведь не понимал, что к чему…
– Да что тут понимать, что я, сектантов не видел? Вспомни «Братьев Крови» – их ведь мы с тобой брали. Но те хоть друг друга резали – простых людей не трогали…
– Я и говорю, не понял ты ничего. Может быть…
Семен Борисович надолго замолчал.
– Может быть, если они тебя примут, поймешь.
– Кто?
– Они, Древние Владыки…
– Какие там еще «владыки»? – косо усмехнулся Савельев. – Дьявол с Сатаной? Аль Дагон с Гекатой?
