– Так я и говорю, Муха Гульнара Степановна. Я с юга, – пояснила она, – из бывшего Казахстана.
– А, стало быть, землячка нашего президента? – уточнил Кириешко.
– Точно, – согласилась та. – Моя мама даже из одного с ним аула.
После того как формальности были закончены, а сталкеры отправились поискать чего-нибудь съестного, дабы отметить победу, Кириешко принялся перетряхивать барахло верховного жреца.
Интуиция, а он всегда старался доверять этой загадочной даме, подсказывала, что, как бы ни маскировались сектанты, какая-то связь с внешним миром тут все же поддерживалась.
Сорвал со стен гобелены, изображавшие очкастых сов, мальчишек в галстуках и очках и какую-то древнюю тетку в очках же.
Выкинул из сияющего чистотой (ни пылинки) книжного шкафа все немногочисленные книги, великолепно сохранившиеся и, похоже, почти не читанные.
Простучал все половицы и стены и даже отодрал пару досок, показавшихся ему подозрительными.
Но, увы, если тут и присутствовал передатчик или спутниковый телефон, то, видать, хранился он в другом месте. Капитан даже пролистал книги – вдруг искомое спрятано в какой-то из них?
Не найдя ничего, Владилен Авессаломович раздосадованно запустил одним из фолиантов в стену, так что он рассыпался, и по комнате разлетелся целый ворох слегка пожелтевших листов.
Окажись тут Муха, она бы наверняка горестно застонала, ибо книга эта была не чем иным, как последним томом русского издания саги о волшебнике в очках, посвященным его злоключениям в застенках царя Потапа – раритетным «Харри Поттером – узником Абакана».
То, что ему было нужно, он все-таки нашел. В тумбе письменного стола обнаружился тайник с древним, непонятно как работающим спутниковым телефоном. На этой модели не было даже видеоэкрана.
Воспользоваться средством связи офицер не успел: в дверях появился встревоженный Сержант, сообщивший, что снаружи происходит что-то подозрительное.
Раздосадованный Кириешко выскочил на улицу и убедился, что сталкер прав.
Из-за частокола доносился тяжелый, то приближающийся почти вплотную, то вновь удаляющийся топот.
Капитан напрягся: так не мог топать ни лось, ни олень. Скорее уж носорог или крупный слон.
«У них тут что, уже и бронтозавры завелись?!» – недоуменно пробормотал он про себя, ощутив под подошвами дрожь земли.
– О-о-о! – приободрившись, завопил один из связанных жрецов, о которых победители подзабыли. – Слышите ли вы, нечестивцы?! Это смерть ваша! Послала Святая Мать Джоан змея летучего для спасения рабов своих! Трепещите же, ибо…
Но тут Барбос, чьи нервы были и так на пределе, успокоил старикашку ударом кулака по затылку.
Владилен Авессаломович механически поглядел на счетчик зарядов карабина и тут же поморщился: их осталось всего три. Батареи всегда были слабым местом европейской лазерной техники.
– Давай, Сержант, действуй, – распорядился он.
– У меня только один патрон, – растерянно ответил сталкер. – Надо бить наверняка!
Топот вновь приблизился вплотную, а потом вдруг пропал, словно неведомое создание провалилось сквозь землю. Муха, подпрыгнув, подтянулась на руках и выглянула за частокол.
– А там ничего нет! – с недоумением доложила она.
– Черт, неужели показалось? – потер виски капитан.
– Нет, – покачал головой Барбос, – не может быть, чтобы всем нам одно и то же послышалось… Даже наркоманам и то разные глюки мерещатся.
Сразу же после этих слов они получили наглядное подтверждение правоты Барбоса.
С противоположной стороны изрядная часть ограды рухнула, словно была сделана не из бревен, а из камыша, и в образовавшийся проем вперлась мохнатая и бурая исполинская туша.
От неожиданности Сержант выронил «дракона».
Косматый исполин вытянул хобот и принялся расшвыривать тесовую кровлю главной резиденции сектантов.
Некоторое время все присутствовавшие остолбенело наблюдали за невозможным и тем не менее вполне реальным зрелищем: сумасшедший мамонт (мамонт!!) непонятно с какой стати громил ни в чем не повинный дом.
Муха взвизгнула, когда в очередной раз нырнувший в дыру хобот вернулся с добычей: в нем была зажата девичья фигурка. Закинув ее себе на спину, животное вновь сунуло хобот в дом, и на сей раз извлекло не кого иного, как Даниила Горового.
Сомнений не было – зверь намеревался похитить столь дорого доставшегося Кириешко археолога.
Но зачем?!
Что вообще происходит??!
Тем временем мамонт, видать достигнув желаемого, подался назад.
Мгопник неуверенно поднял карабин.
Подскочившая Муха с неженской силой вцепилась в оружие, выворачивая ствол кверху, да так, что еле не выдернула его из рук.
– С ума сошел?! – раскричалась она. – Это же мамонт!! Может, последний в мире!
– Дура! – заорал он в ответ, отбирая оружие. – Он же клонированный! Тут ихний питомник рядом! Телевизор хоть иногда смотреть надо!
Кириешко устремился к пролому, но, прежде чем он успел прицелиться, мамонт с драгоценным грузом уже скрылся среди деревьев.
А капитану вдруг стало все равно. Какой-то золотисто-оранжевый сполох мелькнул перед его глазами, а затем наступил полный покой.
Он даже не стал пытаться догнать исчезнувшее в лесу животное.
Равнодушно отмахнувшись от Мухи, что-то желавшей объяснить, Владилен Авессаломович вновь поднялся в кабинет главаря и принялся бездумно давить на исцарапанные клавиши телефона.
Связаться с родным министерством ему удалось только с пятой попытки.
На просьбу соединить с полковником Протопоповой самодовольное женское сопрано ответило, что названный им пароль устарел, сменился сутки назад. И отключилось.
Капитан даже не разозлился.
Не без труда вспомнив, он набрал телефон местного управления.
– Здесь Кириешко, – сообщил он.
И, не слушая сбивчивых радостных возгласов, продолжил:
– Значит, так, записывайте. Во-первых, мною, Кириешко В. А., капитаном МГОП, при содействии временных внештатных помощников ликвидирована тоталитарная секта роулианцев. Высылайте за арестованными транспорт.
Второе: свяжитесь с полковником Протопоповой и проинформируйте, что объект ушел и ловить его бесполезно. Это кусок не по нашим зубам, так и передайте.
И третье, для нее же: она может дать ход моему рапорту хоть завтра. Все!
Бросив трубку, капитан переключил телефон в режим маяка и, даже не снимая сапог, завалился на койку, еще несколько часов назад занимаемую верховным жрецом.
На душе было необыкновенно легко. Он уже забыл, когда испытывал подобные чувства.
