«Правда» в начале января выступила с комментарием. Она писала: «Суждения газеты свидетельствуют об окончательном провале “гранатной” травли СССР, поднятой социал-демократами перед лицом растущих симпатий социал-демократических масс к СССР»[136].
Однако та же «Правда» на другой день в статье «От Рут Фишер до Чемберлена» раздраженно писала:
«Совгранатная кампания продолжается. Берлинские социал-Иуды прямо надрываются в мерзопакостной травле страны Советов. Нанизывают легенду за легендой, одну пошлей, отвратительней, несуразнее другой. Интриги “красного сатаны” – СССР, московские “военные тайны”, “советские гранаты”, “таинственные связи с рейхсвером!”. “Aus-gerechnet? Granaten, Granaten, Granaten” “Отличные гранаты, гранаты советские”, – вопят лизоблюды английского империализма. Для придания веса “гранатной” чепухе социал-демократическая гоп-компания пользуется вовсю методом “косвенных улик”, таинственных намеков, ссылок на какие-то якобы “полупризнания” с нашей стороны, в частности со стороны нашей газеты»[137].
«Правда» транслировала официальную позицию СССР, в то время как между советским полпредством в Берлине и Наркоматом иностранных дел шла напряженная переписка по «заметанию следов» с помощью немецких коммунистов. Об этом, в частности, говорит письмо H. Н. Крестинского М. М. Литвинову.
«Совершенно секретно. Лично т. Литвинову. Копия т. Уншлихту
21.12.1926
Перехожу к вопросу о “разоблачениях” “Форвертса”. Со страниц буржуазной печати эта история исчезла совсем. Пресса пошла, по видимому, навстречу желанию правительства. Пишут по этому поводу только “Форвертс” и “Роте Фане”. Кроме того, история попала на повестку Ландтага и Рейхстага. Коммунисты сами взяли на себя инициативу, внесли запрос министру внутренних дел – предлагают произвести расследование. В своих выступлениях Пик от обороны переходит к наступлению, громит социал-демократов, держится уверенно. Он уверен, что их запрос будет отклонен буржуазным большинством палаты, что… прусское правительство не захочет производить никакого расследования. Пик был у меня… Мы условились, что после боя в Ландтаге, он больше этого вопроса муссировать не будет, чтобы дать ему заглохнуть.
Несколько хуже в Рейхстаге. Там инициатива находится в руках социал-демократов. С-д хотят сбросить Гесслера. Они использовывают (так в тексте. – Ю. К.) против него и связь Рейхсвера с патриотическими союзами и связь его с нами»[138].
Крестинский отчитывался о тематических встречах с руководством КПГ. Внутренняя переписка внешнеполитического ведомства иллюстрирует и факт использования Советским Союзом компартий других стран, в данном случае КПГ, в своих целях. Причем использование это было тем более двусмысленным, что немецкие коммунисты не получали от советских коллег полной информации о реалиях. Вот что по этому поводу пишет советский полпред:
«Я не признал, что снаряды были доставлены нами… В своих речах они (немецкие коммунисты. – Ю. К.) будут доказывать…. что Красная Армия должна быть хорошо вооружена, что мы должны для этого использовать помощь иностранной техники и капитала; что если нам удалось, может быть, использовать помощь германских генеральных кругов, то тем лучше для нас, они будут громить социал-демократов за то, что они замалчивают военные связи Рейхсвера с враждебными нам силами, например с Чжан-Зо-Лионом и что они изобретают несуществующую в действительности доставку снарядов Рейхсверу. Если с-д будут ссылаться на разгрузку пароходов в Штеттине и приводить какие-либо документальные доказательства, Кенен будет отвечать, что СССР – не единственное Балтийское государство, что на Балтийском море лежит ряд дружественных Германии буржуазных государств… Он высмеет разговоры о том, что снаряды доставлены в Ленинград с Кубани. Он скажет, что на Кубани нет у нас никаких военных заводов, и что Кубань упоминается, очевидно, потому, что в районе Кубани находится сельскохозяйственная концессия Круппа. С-д прекрасно знают, что Крупп только сеет хлеб и разводит овец, но они злонамеренно использовывают (так в документе. – Ю. К.) то, что у немецкого рабочего имя Круппа связывается с производством пушек и снарядов»[139].
§ 4. СССР как немецкий полигон: самолеты в Липецке, «химия» в Саратове, танки в Казани
Как уже упоминалось, первые контакты с целью наладить советско-германское военное сотрудничество состоялись в 1920 г. Их вдохновителем и наиболее активным сторонником был генерал X. фон Сект. Единомышленниками Секта в этом вопросе были военный министр О. Гесслер, начальник оперативного, а фактически Генерального штаба О. Хассе. С советской стороны сотрудничество «продвигали» представители военного и политического руководства: от Троцкого и Сталина до Чичерина и Уншлихта.
Все практические вопросы решались, как правило, через начальника 4-го (разведывательного) управления штаба РККА Я. К. Берзина и его аппарат, а также через Управление вооружений РККА. Кроме того, при Политбюро была создана Комиссия по спецзаказам, которая через ВСНХ, ГУВП[140] и НКВТ решала конкретные вопросы взаимодействия с Германией в военно-экономической области[141].
Летом 1921 г. в Москву с задачей выявления возможностей развития в России тяжелой индустрии и военной промышленности прибыл Оскар фон Нидермайер – как представитель военного министерства Германии. Здесь он вел переговоры с Троцким, Рыковым и Чичериным[142].
В результате было достигнуто соглашение о том, что Германия окажет в техническом отношении помощь по возрождению тяжелой и военной промышленности в России[143].
В соответствии с требованиями Версальского договора официальный выезд немецких военных за границу с любыми миссиями был запрещен. Потому по согласованию с советским полпредством Нидермайер прибыл в СССР под видом сотрудника советской дипломатической миссии в Берлине: ему был выдан советский паспорт на фиктивную фамилию Нейман.
Вторично Нидермайер приехал в Москву в конце 1921 г. и, помимо прежнего, имел дополнительное задание от министерства военной промышленности Германии – «выявить в России, где более выгодно строить авиационную, танковую и химическую промышленность…»[144] Являясь членом комиссии военного министерства и работая в секторе по восстановлению промышленности, он «первый подал инициативу оказать помощь в восстановлении промышленности России, чтобы потом вывозить необходимую военную продукцию для вооружения германской армии»[145].
Будучи в 1922 г. в очередной командировке в Москве, Нидермайер осмотрел московский завод «Динамо» и авиационный завод в Филях, ленинградский Путиловский завод и судостроительные верфи, Рыбинский моторостроительный завод и другие. О результатах осмотра доложил в записке Секту, на основании которой тот вел переговоры с немецкими промышленниками. X. Юнкере согласился развернуть в Советском Союзе работы по авиационной промышленности. Г. Крупп же изначально от участия в проведении работ отказался. После этого было создано немецкое промышленное общество ГЕФУ. ГЕФУ работало по указаниям немецкого Генштаба, но было оформлено как концессионное общество[146].
В конце 1923 – начале 1924 гг. в Москве было создано представительство «Зондергруппы Р» под названием «Московский центр» – «Zentrale Moskau» (сокращенно «Z-Mo» – «Ц-Mo») – служба немецкого Генштаба по русским вопросам.
