– Он тоже тварь Божья, – отбрила Орланда. – Вон, святой Пафнутий с кентаврами общался и им проповедовал.
– Где ж он их только нашел?
Про себя, впрочем, прознатчица согласилась с сестрой. Ежели среди Малого Народца есть нечисть, то кто сказал, что среди него же не может водиться и «чисть»?
Но долго ли, коротко, а всякая дорога хороша еще и тем, что рано или поздно куда-нибудь да приведет.
Вот и они уже часа два как видят синюю полосу на горизонте – Иллирийское море и башни Брундизия.
Совсем скоро они войдут в его ворота.
В придорожных кустах они приготовились к вступлению под сень цивилизации.
Будря и Кар привели в порядок свой женский маскарад, Орландина – свой цирковой, чтобы посильнее отличаться от сестры, а на лешего, глухо ворчавшего, но особо не сопротивляющегося, надели ошейник, прикрепив его цепь к сбруе осла (то есть Стира).
В тени перед воротами просто на земле сидели стражники, как показалось амазонке, не сильно отличавшиеся от обыкновенных разбойников. Они азартно перебрасывались в кости.
Орландина остановилась рядом с ними и постояла немного, глядя на то, как скачут кости на чьем-то щите.
Наконец, один из стражников, видать старший, судя по рыжим косам, выбивающимся из-под шлема, франк, поднял глаза и с неудовольствием посмотрел на девушку снизу вверх
– Чего надо? – спросил он. – Я женат, так что если желаете заплатить натурой…
Стражники сдержанно захохотали.
– Мы идем в город, – ответила воительница.
– А, ну давайте… – равнодушно отозвался страж ник. – Три асса с головы и один за скотину. Итого. – Он наморщил лоб, подсчитывая сумму. – Шестнадцать. Гони четыре сестерция!
– Это почему же?! – возмутилась Орланда.
– Нас четверо, да вот он, – ткнула она пальчиком в подошедшего поближе лешего, – да осел…
– Ты мне зубы не заговаривай! – начал сердиться стражник. – Вас пятеро! Ты, твой братец, баба с девчонкой, этот голый дед… Ну и осел, само собой. Пятью три – пятнадцать, плюс один. Итого шестнадцать ассов, или же четыре сестерция. Ишь, грамотная! Счету меня учить вздумала!
– Это не человек, а троглодит, он совсем дикий…
Бывшая послушница уже приготовилась выдать легенду об обезьяне неведомой северной породы, которую они хотят доставить в Александрию и выгодно продать, но стражника это интересовало менее всего.
– А мне, знаешь ли, подруга, насрать, проглотит он кого-то или нет. Думаешь, раз у него рога, то платить не надо? Давай, плати или проваливай.
Орланда порылась в кошельке, вынула серебряный денарий и с вздохом сунула ему деньги, про себя порадовавшись, что хоть кусик сидит у нее в сумке.
И, как назло, Ваал решил посмотреть, из-за чего сыр-бор разгорелся, и высунулся.
– О, крыса! – радостно воскликнул стражник. – Еще асc с тебя!
– А сдача? – спросила она, глядя, как старший патруля по-хозяйски спрятал монету в пояс.
– Локи с Бальдуром подадут! – отрезал страж порядка.
Но это было еще не все.
– Идите, давайте, регистрацию получайте, – приказал франк, возвращаясь к прерванной игре.
Войдя в ворота, они обнаружили сидящего за колченогим столом писаря, упитанного, в штанах персидского атласа и синей форменной тунике. Перед ним стояла большая чернильница, лежали перья и листы папируса низшего сорта рядом с тонкой дорогой веленевой бумагой. На пальцах чиновника были чернила, а на лице важная мина, столь обычная у представителя власти.
Когда путники приблизились, писарь с неудовольствием оглядел их. Они назвали ему свои имена, естественно фальшивые. Тот записал их.
– Вы здесь по какому делу? – спросил писарь.
– Мы путешествуем, – ответила Орланда. – Даем представления для увеселения граждан. Может, попробуем наняться здесь на работу.
– Ясно, бродяги, – недовольно проворчал чиновник. – Здесь их и так пруд пруди. Вам известно, что должники подвергаются у нас наказанию кнутом и ссылке на общественные работы без различия пола и возраста?
– У нас есть деньги. – Девушка показала кошель.
Стоявшая рядом Орландина едва сдерживала брань. Примерно то же происходило и с Будрей, который уже давно показал бы писаришке, где раки зимуют, если бы не настойчивые просьбы Кара смириться с неизбежным и не привлекать к ним лишнего внимания.
– Что ж, тогда вам полагается сначала снять комнату или другое жилье. Не положено спать на улицах или на площадях. Как только вы найдете жилье, немедленно явитесь в канцелярию квестора. Каждую неделю вы обязаны являться туда и докладывать о себе. Не сделаете этого – стражники разыщут вас и отправят в тюрьму, если выяснится, что вы не в состоянии заплатить штраф. Когда будете уезжать, сообщите об этом мне, и я вычеркну вас из списков. За незаконную морскую торговлю и контрабанду – каторжные работы на железных рудниках. За проституцию без разрешения магистрата – ссылка за сто первую милю. За… Одним словом, нечего мне с вами болтать – все и так должно быть понятно.
Причина торопливости писарчука была самая прозаическая: в ворота въезжал торговый обоз.
Он пододвинул им папирусный квиточек с каракулями – видать, ту самую «регистрацию».
– С вас асс, – добавил он. – И побыстрее.
Орланда нарочно выбрала самую истертую монету, но чиновник ей не побрезговал.
– Куда катится Империя? – фыркнул Будря, когда они отошли прочь.
– Это еще что! – хмыкнула Орландина. – В Персии, в иных городах каждому въезжающему, если он не какой-нибудь знатный хмырь, выдают бирку, которую надо носить на шее. А если поймают без такой бирки, без разговоров посылают на каторгу.
По главной улице Брундизия – улице Спартака, носившей явные следы упадка, они двинулись к центру города, где в заброшенном храме Сатурна была сооружена главная муниципальная гостиница.
По сторонам наемница почти не смотрела – чужие города успели ей приесться.
Уже добрались до площади, когда топот копыт за спиной заставил Орландину обернуться. Двое вооруженных всадников рысью двигались в их сторону.
У нее кольнуло сердце – а вдруг ищут их?
– Ух ты! – в неподдельном восторге дернула ее за рукав сестра. – Это же рыцари. Кажется, Мечехвосты, по одежде вроде бы.
– Удивила! Да знаю я этих рыцарей, – пожала плечами Орландина. – На Сицилии торчал у нас в тылу целый штандарт ихний, человек пятьсот. Только вот не воевали они. Говорили, мол, невместно христианину и истинному воину биться с взбесившимися мужиками и горожанами.
– И верно, если подумать, – продолжила она. – Зачем в грязи копаться, если для такого дела грязные наемники есть?
Тем не менее слегка успокоилась. Вряд ли столь упорные во всем, что касается их чести, люди, взялись бы охотиться на двух девушек, одна из которых все же христианка.
