Она иронизировала. Она нарочно притворялась, чтобы поддеть меня побольнее.
– Когда уезжаешь? – сказал я.
– Никогда, – сказала она. – У меня полетела коробка передач.
Она имела в виду старый лимузин, марки «Бьюик», выпущенный 12 лет назад. Она получила его при разделе имущества после развода с мужем. Он всегда издевался над ней, высмеивал ее усилия стать настоящим скульптором, а случалось, угощал ее пинком или оплеухой. Так что он, должно быть, покатывался со смеху больше, чем кто-либо другой, когда ее творения слетели с пьедесталов на персональной выставке в Буффало.
Она сказала, что в городе новая коробка передач стоит 850 долларов, и механик хочет получить эту сумму в иенах, но намекнул, что ремонт обойдется намного дешевле, если она ляжет с ним в постель.
– Наверно, ты так и не нашел, куда твоя теща спрятала те деньги, – сказала она.
– Нет, – сказал я.
– Надо бы мне поискать, – сказала она.
– Я уверен, что кто-нибудь уже нашел их, и просто помалкивает, – сказал я.
– Я тебя никогда не просила платить, – сказала она. – Не хочешь купить мне новую коробку передач? Тогда, если меня спросят: «откуда у вас эта дивная коробка передач?», я могла бы ответить: «Мне подарил ее прежний любовник. Он – прославленный герой войны, но я не могу назвать его имя».
– Кто этот механик? – спросил я.
– Принц Уэльский, – сказала она. – Если я лягу с ним в постель, он не только сменит мне коробку передач, но и сделает меня Королевой Англии. Ты ведь так и не сделал меня Королевой Англии.
– Уайти ван Эрсдейл? – сказал я.
Был в городке такой механик, и он говорил всем, что у него или у нее полетела коробка передач. Со мной он сыграл ту же шутку, когда у меня, до «Мерседеса», был микроавтобус, «Шевроле» 1979 года. Я проверил, спросив одного из студентов. Коробка была в ажуре. Было нужно только одно: хорошая смазка. Теперь и Уайти ван Эрсдейл лежит под землей возле конюшни. Он устроил засаду против беглых заключенных и сам угодил в засаду. Его победа продлилась от силы 10 минут. Вот как это было: «Бах!», а потом, минуту спустя, «Бах, бах», – и все.
____________________
Памела, которая сидела прислонясь к надгробью, все же не сказала мне того, что я потом услышал от Зузу Джонсон, – а именно что я сломал ей всю жизнь. Пожалуй, самое обидное, что она мне сказала, было то, что я так и не сделал ее Королевой Англии. Зузу будет обвинять меня в том, что я никогда и не собирался на ней жениться, хотя мы без конца болтали в постели о том, как убежим в Венецию, хотя Венеции ни она, ни я в глаза не видали. Я обещал ей, что она откроет там цветочный магазин, потому что садоводство – ее конек. А я стал бы учить итальянцев Английскому или помогать местным стеклодувам пристраивать их товары в американские магазины, и так далее.
Зузу еще и отлично фотографировала, и я ей говорил, что очень скоро она будет прогуливаться по причалу, где пассажиры садятся в гондолы, и продавать туристам фотографии, сделанные тут же, на месте, Поляроидом.
Когда дело доходило до будущего, ГРИО™ нам в подметки не годился.
____________________
Для меня эти мечтания о Венеции были просто одним из любовных приемов, эротическим аналогом духов Зузу. А она приняла все это за чистую монету. Она совсем было собралась в Венецию. Но я-то ехать не мог – меня удерживали семейные обязанности.
____________________
Памела знала о моем романе с Зузу и про весь мой треп о Венеции. Зузу ей все рассказала.
– Знаешь, что ты должен говорить каждой женщине, у которой хватит ума влюбиться в тебя?
– Нет, – сказал я. И она сказала:
– Добро пожаловать во Вьетнам.
____________________
Она сидела прямо над Шульцами, на их гробах. А я стоял прямо над оторванной головой, которую через 8 лет выбросит ковш экскаватора. Голова пролежала в земле так долго, что превратилась в голый череп.
Тогда как раз у нас был специалист по судебно-медицинской экспертизе, и когда в ковше оказался череп, он осмотрел его и высказал свое мнение. Он сказал, что череп принадлежит женщине, белой, в возрасте примерно 20 лет. Голова не была пробита тяжелым орудием, и следа от пули тоже не было, так что для определения причины смерти требовался весь скелет.
Но под экскаватор не попало больше ни одной косточки.
Разумеется, чтобы убить человека, достаточно было просто отделить голову от тела.
Эксперт особенного интереса не проявил. По состоянию черепа он определил, что особа, которой он принадлежал, умерла задолго до нашего рождения. Он приехал, чтобы обследовать трупы людей, погибших после побега преступников, и сделать профессиональное заключение о том, как они погибли, от пули или по иной причине.
А тело покойного Текса Джонсона его прямо заворожило. Он сказал мне, что навидался всякого, работая по своей специальности, но никогда в жизни не видел человека, которого распяли, прибив гвоздями его руки и ноги, и так далее.
____________________
Я хотел расспросить его поподробнее о черепе, но он ни о чем не хотел говорить, кроме распятия. Да, в этом деле он был дока.
Он мне сказал такое, о чем я и понятия не имел: оказывается, не только Римляне, но и Евреи время от времени распинали тех, кто у них считался преступником. Век живи, век учись!
Почему же я никогда об этом не слышал?
____________________
Дарий, Царь персидский, сказал мне эксперт, распял 3000 человек, которые, по его мнению, были врагами Вавилона. А после того, как Римляне подавили восстание рабов под предводительством Спартака, они распяли 6000 повстанцев по обе стороны Аппиевой дороги!
Еще он сказал, что распятие Текса Джонсона совершалось не по правилам, не считая того, что Текс был мертвый или полумертвый, когда они прибили его к балкам на чердаке конюшни. Его не бичевали. Его не заставили тащить на себе крест к месту казни. У него над головой не прибили доску с надписью, где перечислялись его преступления. И в вертикальную часть креста не был вбит штырь, который врезался бы ему в седалище и промежность, когда он пытался бы устроиться на кресте поудобнее.
Как я уже говорил в начале этой книги, если бы я в те далекие века был профессиональным солдатом, я бы, наверное, запросто распинал людей, не слишком задумываясь, раз приказано.
Или сам приказывал бы подчиненным распинать и объяснял, как надлежит это делать, – если бы был офицером в чинах.
____________________
Я мог бы даже научить новобранцев, которым раньше не приходилось распинать, а может, и видеть своими глазами, как распинают, новому слову из тогдашнего армейского лексикона. Это слово – crurifragium. Сам я узнал его от Медицинского Эксперта, и оно показалось мне настолько интересным, что я сбегал за карандашом и записал его.
