Должен знать, но… я вижу в Уоррене сильного руководителя, но… называйте это интуицией или как хотите, но вот даже того цинизма, что был в Милославском, я не чувствую. Вот не чувствую, и все тут. Хотя подспудно, где-то в глубине души, мне показалось при том нашем разговоре в ресторане «Лесопилка», что ничего нового я ему не сказал. Что-то мелькнуло в глазах. Недостаточно хороший актер.
Фицпатрик? Фицпатрик, как я понимаю, всегда при Уоррене. Стал бы тот держать очевидного злодея рядом? Ну, если и сам такой… тогда почему Хендерсон оказался в Форт-Мак-Мюррее и Уоррен не мешал его убивать?
«Несколько человек, которых я привел».
А что я сделаю?
Да понятно что. А потом возьму Настю, мы угоним «геркулес» и улетим в Россию, например. Или мы просто рискнем и сунемся в дверь в Грэнби. Может быть, попадем в Углегорск и вернемся с подкреплением. Просто надо понять, кто именно этого заслуживает.
Или можно просто жить. Можно прямо сейчас захлопнуть крышку компьютера, а потом выбросить его в озеро. И забыть навсегда. Если получится забыть, потому что пока забыть тот автобус у меня не получается. Потому что я чувствую и свою вину – мы не могли этих людей спасти. И то, что Хендерсон умер в муках у меня перед глазами, не кажется мне достаточной карой.
Он сжег этот автобус, как мне кажется, чтобы то ли активировать, то ли усилить тот проход, в который он пытался сбежать. Он завел Тьму в город, он убил много людей, и даже не для того, чтобы жить долго, этого он и так достиг. Он так развлекался.
Если Уоррен знал, что нужно для того, чтобы он попал сюда… вот как мне это выяснить?
И заодно подспудно мысль в башке рождается: «А тебе оно надо? А ты действительно готов снова наплевать на едва устоявшуюся жизнь, свою и жены, и пойти в крестовый поход за правду?»
Уоррен не сделал тебе ничего плохого. Скорей наоборот. И он нужен анклаву, на самом деле нужен. Сколько было в истории людей, которые и злодействами известны, и в то же время без них все было бы куда хуже? Много. Очень много.
Пф-ф…
Я потер лицо руками, причем лицо онемело, как немеет рядом с Тьмой. Может, сами подобные мысли – это шаг к Тьме? Своей Тьме, внутренней. Любому конформизму есть предел, за которым конформизм превращается в нечто куда худшее.
О чем они хоть говорят там?
Перемотал ролик на начало разговора, включил снова, сделав звук в наушниках погромче, чтобы ничего не пропустить.
Это не начало разговора. В смысле, они продолжают то, о чем явно говорили раньше. С кем-то другим, а теперь встречаются с этим вот седым Маршаллом. Тот им сказал, что в основном понял, но хочет детали.
Уоррен кивнул на Фицпатрика. Фицпатрик переглянулся с Хендерсоном. Такое впечатление, что именно они здесь вдвоем, вместе. Интересно, как долго Фицпатрик работал на Уоррена? И откуда взялся странник, как он вообще пришел к Уоррену?
А Хендерсон между тем прямым текстом излагает Маршаллу про все, что может знать… такой как я, например. Про долгую жизнь, про то, как проходят из мира в мир. Без деталей, просто говорит, что он это умеет делать не спонтанно, а управляемо. Понятно, что в другом случае звучало бы как бред, в мире, куда уже провалились тысячи из других миров, отношение к этому тоже другое.
Маршалл пытается уточнять как, Хендерсон не отвечает конкретно. Говорит, что он может, и все тут. Тот, кто прошел через несколько миров, – может. Тогда Маршалл пытается выяснить суть предложения. В разговор вступает Уоррен, говорит, что кто-то из этого мира может пройти в другой с помощью Хендерсона. Кто-то, кто хочет жить очень долго, как он. Дальше разговор становится не очень интересным уже, они просто торгуются, но наталкивает меня на одну мысль: мой разговор с Пикеттом, после того как его содержание было доложено выше, привлек интерес. Потому что я прошел несколько миров.
То есть, по идее, меня могли счесть заменой Хендерсону. А с Хендерсоном было что-то не так, все же почему он вдруг оказался во главе банды вовсе не там, где живет Уоррен? Какая-то кошка между ними пробежала?
Так, и тогда понятно, почему за нами так активно гонялись, но при этом, как я понимаю, настоящую причину погони скрывали почти от всех, так? Я должен был превратиться в пропуск для… кого? Для самых больших людей среди федералов? Просто быть ценным активом?
Да не важно, в сущности, совсем уж детали меня просто не интересуют, главное, что нас обоих хотели заполучить любым путем. Как эликсир молодости и вечной жизни. Ну пусть не вечной, но все равно о-очень долгой.
Хорошо, хоть это я наконец понял. Осталось припереть к стенке Пикетта и допросить его. А не пригласить ли его на шашлык, например? И попутно побеседовать?
Не стал долго думать, скинул ему сообщение:
«Ответное барбекю у нас во дворе, завтра, 14.00. Не против?»
К моему удивлению, ответ пришел почти сразу, он, видимо, планшет как раз в руках держал.
«Если только не один».
«Лена?»
Надеюсь, что не Люси.
«Да».
«Приезжайте».
«Подтверждаю».
Смена планов на завтра. Осталось только сообщить об этом Насте. Но она гостей любит, так что все будет нормально. Пока все будет нормально.
4
Я приготовил именно шашлык. На мангале, который заказал по своим чертежам уже давно, но ни разу не использовал, на правильных шампурах. Замаринованная свиная шейка, взятая с раннего утра у мясника, переложенная луком, дымящаяся на углях. Салаты, пиво. Больше ничего и не нужно.
Да, Пикетт уже с Леной. Вместе еще не живут, и я даже не пойму, насколько далеко их отношения зашли, но точно зайдут дальше. Это и в ее глазах видно, и в его поведении. Он даже изменился, как-то оболочка треснула, жизнь проявляться в нем начала. Тоже вот проблема: не хочется мне верить в нехорошее в нем. Черт, мне вообще хочется верить в то, что я расправился со всем злом, когда убил Хендерсона, и теперь вокруг все только хорошие, как розовые пони, но так уже не получается, так не верится.
Шашлык удался. Или я просто не ел его давно и дорвался, но все же склонен считать, что сыграли свою роль оба фактора. Поэтому даже стеснялся считать, сколько съел, потому что осталось мало, а мяса было много. Ну и шашлыка, соответственно.
День был чудесный, бабье лето в лучшей своей версии, тепло и солнечно. Комары давно уже исчезли, мух тоже не было, а листья едва-едва начали желтеть. Во двор на запах жарящегося мяса пришел соседский рыжий кот в красном ошейнике, получил от меня свою долю и теперь возлежал на заборе, щурясь на солнце.
Потом Настя увела Лену в дом, о чем мы уговорились заранее, а я остался сидеть за столом с Пикеттом.
– У меня есть к тебе вопрос, – сказал я, когда убедился в том, что Лена нас уже не слышит. – И хотел бы, чтобы ты ответил на него прямо.
