— Твой отец был другом Облезлых, — сказала Элиза.
По щекам Элизы текли слезы, но она продолжала говорить:
— Эль Блю возвращался домой не один. С ним была девушка, которую он полюбил. Она была из Травяного Племени.
Лео снова взялся за бумеранг.
— Не смей порочить имя моего отца!
— Выслушай меня, а потом можешь убить, если захочешь.
Элиза перевела дыхание и повторила:
— Да, Эль Блю пересек Главную Границу с девушкой из Облезлых.
— Замолчи, Элиза!
— Этой девушкой была моя мать. И она уже ждала меня.
Ее слова оказались самым мощным оружием. Лео Блю упал на колени. Его голова медленно опустилась на лед.
Лео прижался пылающим лбом к ледяной поверхности.
Арбайенн застыл на месте. Он смотрел на Элизу, не пытаясь скрыть своего удивления. Так, значит, перед ним дочь Эля Блю.
Единокровная сестра Лео!
Элиза закрыла глаза. Тоби взял ее на руки и понес. Он прошел вдоль берега и скрылся в Моховом Лесу.
Арбайенн подошел к Лео. Положил руку ему на плечо.
— Пойдемте.
Верность Арбайенна глубоко тронула Лео.
— Окажи мне последнюю услугу, — попросил он, повернувшись к Арбайенну.
— Скажите, чем могу быть вам полезен.
— Вчера я отправил двух людей на равнину. Они уже в пути. Найди их и верни. Умоляю тебя, помешай им выполнить мой приказ.
Голубые глаза Арбайенна пристально смотрели на Лео.
— И что же вы им приказали?
Лео смочил лицо талой водой.
— Я приказал им спалить равнину.
Тоби обернулся и посмотрел на озеро. Он боялся разбудить Элизу, пушинку, которая спала у него на руках. Он увидел Лео. Сверху тот казался небольшим черным крестиком на снегу. Озерная вода смыла с льдины следы крови и намочила волосы Лео. Арбайенна рядом с ним не было.
Лео остался один.
Тоби повернулся к нему спиной. У плеча он чувствовал голову Элизы — она прижималась щекой к его сердцу. Скорым шагом он направился к разноцветному дому.
Элиза никогда бы не позволила нести себя на руках, как ребенка. Она была слишком горда. Тоби прекрасно это знал и улыбался собственной дерзости.
Весь недолгий путь от озера к дому Тоби думал не о грядущих сражениях. Он пытался заглянуть в другое, более отдаленное будущее. В жизнь, что ждала его за полем битвы. В той жизни он хотел любоваться восходами и закатами, вдыхать запах печеного хлеба, идти вдвоем, взявшись за руки… Вдвоем. Или втроем…
В той мирной жизни настоящим событием станет разве что ночная вылазка по спасению застрявшей в паутине мушки. Разбудит тебя ночью сосед, и ты выйдешь. Под аккомпанемент надсадного жужжания люди с фонарями окружат паутину. А когда мушка наконец улетит, крикнут «ура!» и отправятся пропустить по стаканчику, перебудив всю округу.
Мирная жизнь будет Тоби по плечу, ему в ней не будет скучно. Обыденная жизнь с непременными заботами и неприятностями, хорошими новостями и мелкими бедами: «с закатной стороны упала ветка», «красавица Нини родила тройню, представляешь?», «что-то кузнечики в этом году запаздывают», «вряд ли этой ночью пойдет снег»…
Тоби знал, что долгую борьбу, которая длится уже столько лет, он ведет ради вот такой незаметной жизни. Ради таких ничего, казалось бы, не значащих пустяков.
И, держа Элизу на руках, Тоби не сомневался в победе. Он знал: настал первый день в новом, только что сотворенном мире.
25
Пришла весна
Нильс Амен положил голову на плаху.
Топор был в руках великана Золкена. Куртка у него промокла от пота.
— Ты убьешь невиновного, — произнес Нильс, стоя на коленях со связанными руками.
Золкен сам вызвался уничтожить предателя.
В сумерках он увел Нильса в глубину леса, подальше от лужаек, на которых по утрам резвятся дети, подальше от поселков, где кипит жизнь, варится еда и расшивают яркими цветами простыни.
Золкен пытался преодолеть ужас.
Как он мог согласиться убить Нильса Амена, юного принца дровосеков, сына Норца и Лили? Золкен старался унять дрожь, но тщетно. Он чувствовал, как потеют руки, стоит ему взяться за топор.
Тем не менее Золкен был старой закваски и привык к дисциплине. Он понимал, что должен выполнить тяжкий долг до конца.
Шань и Торфу, высотники, сколько могли откладывали возмездие. Твердили, что вот-вот вернется девушка и принесет доказательства невиновности Нильса. Но девушки все не было. Она, ясное дело, тоже из предателей. Больше ждать было нечего.
Золкен взялся обеими руками за топор.
Норц Амен метался по лесу в нескольких шагах от места казни, он был на грани безумия и кричал что есть силы:
— Золкен! Золкен! Остановись!
Но Золкен не отзывался.
Только что вернулся Тоби и подтвердил, что Нильс невиновен.
— Золкен! — звал Норц в отчаянии, продираясь сквозь заросли. — Где ты? Отзовись!
Золкен пытался собраться с силами. Вдалеке он слышал зов Норца. Он понимал, что отец Нильса близок к безумию. Все нужно закончить до того, как он здесь появится. Негоже родному отцу быть свидетелем гибели сына.
Золкен занес топор… Похоже, страха Нильс не испытывал.
— Мая…
Нильс произнес это имя, когда над ним сверкнуло лезвие топора.
От истошного крика задрожал воздух. Кричал Норц. Он нашел их.
— Остановись! — кричал он Золкену.
Но топор был уже занесен. Золкен хотел его остановить, но тот полетел вниз. Золкен закрыл глаза. Сейчас топор перерубит…
— Он ничего не совершил, Золкен, — молил Норц. — У меня есть доказательства! Нильс невиновен!
Золкен не открывал глаз.
— Невиновен, — раздался шепот у его ног.
Услышав голос отца, Нильс дернул головой в сторону. В самый последний миг… Топор со свистом рассек воздух и вонзился в дерево. Нильс остался жив.
Прошло несколько дней, и Дерево стало не узнать.
