— А по имени он не назвался?
Нильс не любил, когда дровосеки называли себя номерами.
— Нет. Я сказал, что вас сегодня не будет.
— Спасибо. Этот 505-й приходит уже в третий раз, — вспомнил Нильс. — А у меня все нет времени. Жаль, что тебе пришлось задержаться. Закрой за собой дверь поплотнее и что есть духу беги домой. Счастливого праздника! Поздравь от меня жену.
— И вы тоже, — сказал в ответ точильщик.
Нильс улыбнулся. Жены, которую он мог бы поздравить, у него не было.
Он бы с удовольствием поздравил отца, но вот уже несколько месяцев Норц работал на другой стороне Дерева, на лесопилке.
Норц здорово его поддерживал. Как только он проникся к сыну уважением, Нильс расцвел и показал, на что способен. Норц помогал сыну не только советами: он старался привить ему стремление к независимости, которым всегда отличались жители леса Аменов.
Нильс был последним в длинной династии лесорубов. Когда-то Амен-старший поступился своей независимостью и пошел на службу к богачам. Он работал на госпожу Арнорелл, бабушку Тоби Лолнесса, известную своей черствостью и скупостью. Однажды оступившись, Норц Амен был готов на все, чтобы отстоять вновь обретенную свободу.
С суровым видом он неустанно повторял одно и то же:
— Помни, Нильс! Ты будешь свободным или умрешь!
Другому он бы уже давно надоел своими нравоучениями, но Нильс с ангельской кротостью всегда отвечал:
— Да будет так!
Отец с сыном научились понимать и любить друг друга.
По комнате пробежал сквозняк. Нильс поглубже запрятал руки в карманы и вновь погрузился в изучение карты. Отец, верно, там, наверху, празднует с друзьями веселый зимний праздник. Норц умел радоваться жизни.
Нильс потянулся и взял кисточку и банку для воды.
— Нашлась работа?
— Да, — кивнул Нильс. — Я люблю работать.
И только тут сообразил, что в комнате есть кто-то еще. Если бы он обернулся, то увидел бы молодого лесоруба примерно своих лет, который каким-то чудом вошел к нему в дом. Но Нильс не обернулся и продолжал водить кисточкой, закрашивая большие пятна зеленым цветом.
— Я дровосек номер 505.
— Знаю, — отозвался Нильс. — И Новый год с семьей ты не празднуешь.
— Нет, — ответил тот. — Не праздную. И ты тоже?
— И я тоже. Что тебе от меня понадобилось?
— Хочу тебя поблагодарить и попросить о помощи.
— Говори, чем помочь. Поблагодаришь после.
— Однажды ты мне уже помог, только давно.
— Вполне возможно.
— Рисковал ради меня жизнью.
Кисточка Нильса Амена застыла в воздухе. Да, было такое. Но только один-единственный раз. Неужели?..
— Тоби?
— Да, Нильс.
Наконец Нильс обернулся.
Он не сразу узнал Тоби в одежде лесоруба. А потом со слезами бросился ему на шею. Они обнялись, посмотрели друг на друга и снова обнялись. В глазах у них стояли слезы, но они не могли удержаться от смеха. Сколько воды утекло! Сколько прошло лет!.. Но они не забыли, чем были друг для друга!
Наконец Тоби сказал:
— Я понял, почему твои лесорубы тебя любят. Ты так сердечно их встречаешь…
Нильс с улыбкой отстранился от Тоби.
— Помолчал бы лучше, 505-й!
Он усадил друга напротив и спросил:
— Почему в одежде лесоруба?
— Хотел повидаться с тобой, а тут вижу — нанимают на работу, я и нанялся.
— И сколько же ты работаешь?
— Два дня.
— Ну, рассказывай, — попросил Нильс. — Здесь считают, что тебя нет в живых. Расскажи в двух словах.
— В двух словах: я голоден!
Нильс потянул за веревку и вытянул из-за окна корзину со всякой снедью. Тоби запустил в нее руки и с удовольствием принялся за вафлю со сладким сиропом.
Несколько лет назад, когда за Тоби гнались сотни людей, он тоже подкрепился в лачуге дровосека, но с тех пор меню у Нильса заметно улучшилось.
— Кто тебе готовит? — спросил Тоби с набитым ртом.
— Друзья.
— Готовят, как у меня дома.
Тоби показалось, что он ест всякие вкусности на ферме Селдор.
— А где твой дом? — вполне серьезно поинтересовался Нильс.
Тоби перестал жевать. Давненько ему нечего было ответить на этот вопрос.
— Расскажи мне о Дереве, — попросил Тоби.
— А что тебя интересует?
— Всё.
Нильс пристально посмотрел на друга.
Видно, что Тоби пришел издалека.
Он изменился. Во все стороны торчат отросшие волосы. В плечах раздался не сильно — куртка великовата, — зато в движениях чувствуется сила и гибкость.
Нильс рассказал, как помирился с отцом, как стали наступать лишайники, как разрослось его небольшое предприятие. Он рассказывал обо всем сдержанно, не приписывал себе никаких заслуг, говорил, что ему повезло. Объяснил, как работает с бескрайними лесами, как делит их на участки, как строит поселки для лесорубов. Их ремесло стало доходным.
Тоби внимательно слушал Нильса и следил за его рукой, которая порхала бабочкой над картой, показывая, где находится тот или иной район, где растет тот или иной лишайник. Труднее всего рубить бородатые, из-за длинных висячих побегов.
— Вот так все и идет, — закончил Нильс. — Идет неплохо. Жизнь меня не обижает.
Тоби помолчал, стряхнул с рук прилипшие крошки и, посмотрев Нильсу в глаза, спросил:
— Ну, а как со всем остальным?
— Остальным?
— Ну да. Что вообще делается на Дереве? За пределами леса?
— Там дела намного хуже. Так я думаю.
— Думаешь или?..
— Я… У меня очень много работы, Тоби. Я не могу заниматься всем на свете.
Нильс поднялся, направился к маленькому шкафчику и достал из него бутылку.
— Неужели ничего не знаешь?
— Знаю.
— Так скажи, что знаешь.
— Знаю, что с Деревом плохо. Что твои родители работают в котловине у разжиревшего безумца. Что другой опасный сумасшедший завладел Вершиной. Знаю, что жизнь превратилась в кошмар, что Деревом завладели безответственные негодяи. Я все знаю, Тоби, но я не хранитель Дерева. Я отвечаю за тех, кто со мной рядом. А это уже немало.
