Ничего. Будет гораздо хуже. Значит, они опоздали…
Мухин привалился к стене и, зажмурившись, медленно сполз на пол. Мужчина в соседней палате продолжал что-то бубнить, обращаясь не то к кошке, не то к самому себе. Виктор попытался ухватиться за подоконник, но поднять руку было уже невозможно. Он даже не сумел удержать тело в сидячем положении и кулем повалился набок. Звать на помощь не было сил, а главное – не было желания. Хотелось только одного: чтоб это все быстрее закончилось.
– Не хнычь, – сказали ему. Сказали спустя полтора часа после того, как он упал на холодный линолеум под окном. Столько ему пришлось пролежать, пока он не умер.
– Я не хнычу…
Виктор утер глаза наволочкой и, высморкавшись в нее же, встал. Шибанов бестолково бродил по комнате, будто искал на полу мелочь.
– Новости есть? – хмуро спросил он
– А у вас?
– Не торгуйся, Витя.
– Моя новость вам не интересна.
– Насчет твоих изысканий? Нулевой слой, все такое?
– Вот именно, все такое… – сказал Виктор. – Нулевого слоя больше нет. И никакой надежды, – добавил он.
– Мои соболезнования, – произнес Шибанов. Вроде бы серьезно, а вроде бы и не очень. Да Мухина это и не волновало. – А у нас еще один взрыв. В том же исполнении.
– Что рванули? – безучастно спросил Виктор.
– Машину. С Макаровым.
– Ему хоть одну пуговицу оторвало, или опять повезло?
– Там кроме пуговицы ничего и не осталось… Кило тротила в эквиваленте. Макаров, и еще семь человек, посторонних.
– Признаться, я думал о нем хуже.
– А я – лучше. Говорил же ему, чтоб не вылезал. Нет, поехал! Загорелось ему!
– И вы, конечно, не знаете, чьих это рук дело…
Шибанов отрицательно покачал головой, но, уловив, что в этих словах не столько констатация, сколько прямой вопрос, подошел к Мухину и схватил его за рубашку.
– Витя!..
– И вы ни сном ни духом… Разведчик, называется! Правильно вас из гэбэ погнали.
– Витя, кто?!
– Это же очевидно. Людмила.
Шибанов вздохнул и отпустил воротник.
– Нет, не она.
– Почему же?
– Это не Люда, – повторил он.
– Ладно – я, мне положено нижним мозгом думать. А вы-то что?.. Что вы ею так очарованы? Где она?
– Витя, Людмила не могла.
– Потому что она Немаляеву племянница, а Косте – любовница. Так?..
– При чем тут это?
– Где Людмила?! – выкрикнул Мухин.
– Ну, если тебе охота… По коридору до конца, потом налево, опять до конца и опять налево. Дальше увидишь.
– Так она здесь?.. На этом этаже, в этой самой квартире?! И вы… то есть она… – Виктор замолчал и бросился к двери.
– Да! – окликнул его Шибанов. – За Корзуна спасибо, отработали его. Там этот хмырь и окопался, как раз у речки. Только… взрывчатки при нем не нашли. Можно было и не убивать…
Мухин нетерпеливо махнул рукой. Ни физик, ни шпион Корзун его не интересовали. Все, что ему оставалось, – это выполнить обещание, перекинуться в президента Шуста и по возможности пожить подольше. Неделю-две, сколько уж там получится. Вряд ли выйдет больше… Но прежде надо было разобраться с Людмилой.
– Витя!.. – снова позвал Шибанов. – Не ходил бы ты к ней, Витя…
Мухин бегом преодолел два поворота и выскочил в узкий коридорчик с торцевой дверью. Ручка поддалась легко, дверь была не заперта. «Люды здесь нет!» – мелькнула суматошная мысль, но едва Виктор вошел в комнату, как понял, что ошибся. Люда здесь была. И она ничего не взрывала…
Людмила была парализована. Еще до того, как к ней приблизиться, Мухин это уже знал. Она лежала на пластиковой каталке со множеством рычажков и кронштейнов – Виктор не сомневался, что Немаляев достал ей самую лучшую кровать, самую удобную. Хотя он также был уверен, что Людмила предпочла бы деревянные нары – лишь бы иметь возможность двигаться.
Двигаться она не могла. Люда не отрываясь смотрела в большой плоский монитор, укрепленный под потолком, и даже ее мимика была предельно скупой. Две-три маски – это все, что отражалось на ее бледном, тонком лице.
– Подойди, – тихо сказала она. – У меня наушник. Сними.
Виктор шагнул к Людмиле и, увидев на подушке белый проводок, осторожно вынул у нее из уха «таблетку».
– Ящик достал уже… – молвила она, по-прежнему глядя в экран.
Мухин, угадав ее желание, сел на кровать так, чтоб закрыть собой монитор.
– Когда?.. – только и спросил он.
– В бункере. Я в лифт зашла. Дальше не помню. – Говорила Люда с трудом. Язык у нее еле ворочался, губы не шевелились и вовсе. – Узнала про эвакуацию, стала тебя искать. Бориса просила… Но абонент был недоступен.
Виктору показалось, что она усмехается, и он в ответ улыбнулся – насколько мог тепло и безмятежно. Из ее глаз выкатились две слезинки.
– Хотела позвать тебя…
– Ну, вот! Я услышал и пришел.
– Хорошо. Спасибо. Убей меня, Витя.
– Ты что?! – Он резко отстранился, и Людмила поневоле уставилась в телевизор.
– Вернись… Вы скоро уйдете, я знаю. А я?.. Дядя хочет здесь меня оставить. Он гуманист… Немножко. А я не хочу.
– Что ты, Людочка?.. – сказал Мухин, снова загораживая ей экран. – Что ты, родная? Надо жить, надо верить.
– Как ты?.. как ты веришь, да?
– А что я?..
– «Сука», – напомнила Люда. – Здесь будет то же. И за мной придут. Ты понимаешь, о чем я.
– Да ну, брось… – нетвердо произнес Виктор.
– Меня возьмут все, кому не лень. Это хуже… это гораздо хуже, чем смерть, Витя. Будут меня продавать, проигрывать в карты, менять на патроны… Будут кормить помоями, лишь бы не умерла… И сдавать напрокат… Будут пихать в меня свои грязные…
– Прекрати! – крикнул Мухин. – Ничего не будет! Все будет по-другому!
– Ты ведь не ханжа, Витя. А убить меня просто. Мне сейчас мало надо. Возьми подушку, положи на лицо…
– Да не могу я!.. – взмолился Мухин. – Как я тебя задушу? Я же люблю тебя!
– Вот потому и задушишь, милый. Это ты должен сделать… Обязательно ты. Мы же скоро встретимся. Там, где ты президент, я не родилась. Но ведь это все равно. Дядина задумка – она же временная… Отыщем нулевой слой. Борис говорил, ты что-то нащупал. И физик у вас появился… Все наладим. И будем вместе… Если не разлюбишь.
Виктор сжал челюсти так, что затрещали зубы, и торопливо отошел к окну. Линию электропередачи поддерживали не шесть опор, а семь, но седьмую, ближнюю, было не видно – она находилась прямо под домом. Для этого Люде пришлось бы встать у самого подоконника.
