– Акцию против Миссии? – не поверил Андрей. – Вы идиоты?! Во-первых, Миссия – это не сарай, который можно подпалить тихой ночью. Они рассредоточены по всей Земле. Во-вторых, если вам и удалось бы убить хоть одного гада… хоть одного члена Миссии, – поправился он, – то за каждого своего они бы уничтожили тысячу ваших.
– Да не против Миссии, – нетерпеливо возразила Катерина. – Серый, можно, да? Я расскажу?
– Кому – можно? Майору Госбеза или пришельцу из космоса? – простонал Владимир. – Охереть! Рассказывай.
Катя сглотнула и по-девичьи огладила джинсы.
– То, что с гадами воевать нельзя, было понятно с самого начала. Цель была и проще и сложнее: пробудить народ.
– О-о-о!.. – болезненно произнес майор. – Ну-ну. Дальше.
– Достучаться если не до мозгов, так до сердец. Понимаешь?
– Нет, – признался Андрей. – Написать на стене матерное слово – это и есть «достучаться»? Или это – «пробудить»?
– Люди просыпаются, только когда им больно, Катюха, – сказал Николай. – Некоторые вообще не просыпаются, так во сне и умирают. Давай-ка лучше я тебе расскажу. И про ваш отряд, и про некоторые другие. Зачем вы нужны были Миссии, и почему из вас толку не вышло.
– Заткнись, майор, – выдавил Владимир.
– Больно, – подхватила девушка, – это правильно. Так мы и хотели. Чтобы людям стало больно. Серый, ну почему ты молчишь?! Не хочешь, тогда я сама скажу. У нас есть напалм. Сумели достать. И еще я перешила жилет с кармашками…
Канунников поперхнулся и отставил стакан.
– Да вы что, уроды?! За такие планы на месте нужно… кол осиновый вам в сердце, – майор зашарил по животу, разыскивая не то пистолет, не то трубку. – А ты, батюшка недоделанный?! – крикнул он Владимиру. – Ты на что говнюков своих подбивал?
– Не тебе меня судить! – взревел Серый. – Я-то ушел, я-то служить не смог. А ты?! Остался и служишь. Не погоны у тебя на плечах, майор, а прокладки запачканные. И кол в сердце – это тебе. А убивать мы никого не собирались. Кроме себя. Есть такая старинная забава, «живой факел» называется. Последний крик тех, кого не желают слушать.
– Небось, на Красной площади? Нет, скорее на Охотном. Угадал? Ну коне-ечно! Столько мест для телекамер, да и вертолетам просторно. А на кого, кстати, жилеточка? Любопытно мне, под чей размер вы ее подгоняли.
Владимир опустил голову.
– Что значит «на кого»? – растерянно спросила Катерина. – На Серого. Он бы никому другому не позволил.
Канунников по инерции набрал воздуха, но выдохнул и не найдя, что сказать, опрокинул в себя стакан.
– Ребята… – всхлипнул он. – Что же вы такие дети? Подобные представления давным-давно потеряли смысл. Ну сжег бы ты себя, Серый, а репортеры все бы наизнанку вывернули. И в итоге вышло бы опять же на пользу Миссии, а не во вред. Они это умеют. Ксена, в частности. Волков не даст соврать. А, Волков? Так и есть. Вы просто не знаете, до какой степени гады контролируют то, что у нас происходит. Два десятка тварей, а кажется, что целый миллион.
– Вот для этого и нужны были другие бойцы: чтобы акцию не заболтали в новостях, не покрыли слоем вранья. Кроме напалма у нас и взрывчатка есть, и еще… – Катя осеклась и застыла с раскрытым ртом. Еще шире открылись ее глаза.
– Не стреляйте, друзья, – глумливо произнесли в соседней комнате.
Видела мужчину пока только Катерина, Николай же с Владимиром узнали его по голосу, и Андрей сообразил, что это Дантист.
– Наконец-то все в сборе. – Человек в рабочем халате вышел на середину и встал между диваном и креслом. – Привет, Волков. Много о тебе слышал. – Широко улыбнувшись, он взял со стола стакан и понюхал. – Плеснешь, майор?
Андрей увидел, что правый рукав халата сожжен от кисти до локтя. Судя по лохмотьям, Дантист облился какой-то кислотой.
– Уже заживает, – ответил тот. – Как на собаке, хех! Серый, погоди с пистолетом, я же просил. Дай выпить.
– Это ты здесь бойню устроил?
Дантист отдышался и кинул в рот огурчик.
– Я, – сказал он.
– Зачем?
– Что за глупые вопросы! Майор, налей мне еще.
Андрей хмуро покосился на левую руку Дантиста, которую тот не вынимал из кармана.
– Все это время ты был в доме?
– Ну да.
– Африка, ты больной? – Владимир не демонстрировал свой пистолет, но было ясно, что оружие он держит на взводе. – На что ты рассчитываешь? На симбионтов? Пули в голову всяко достаточно. Почему же ты не ушел?
– Выпить мне захотелось. Очень. А в подвале ничего подходящего нет. Там только… сами знаете, что там у нас.
– Чем ты занимался все это время? – спросил Канунников, медленно поднимаясь из кресла.
Ответа Андрей уже не услышал: время вдруг растянулось – натужно, как кусок резины. Лента мира распалась на отдельные кадры: Катерина первой поняла что-то ужасное и невозможное. Затем среагировал Серый: вся его воля сконцентрировалась в пальце на спусковом крючке. Николай успел протрезветь.
Катя зажмурилась, майор окаменел в кресле, боек ударил по капсюлю.
Дантист шевельнул рукой в кармане.
* * *
– Ксена!!! – раздалось за дверью.
Стив рвался в зал. Послышалась какая-то возня – не исключено, он пустил в ход оружие.
Таким его Ксена не видела еще ни разу: щеки у офицера были пунцовыми. Открытый терминал он держал за крышку и был похож на провалившегося студента.
Подскочив к столу, Стив на мгновение замер и доложил:
– Объекты… все объекты прекратили существование.
– Кто?
– Все пятеро. Их больше нет.
Ксена не шелохнулась, лишь прикрыла глаза.
– Сожалею, господин Президент, но наш разговор придется перенести. Я сообщу.
– Вы… – начал было Кастель.
– Слышал, что тебе сказано, старик?! – гаркнул Стив.
– О-хо-хо, офицер… – произнесла Ксена. – Вы совсем уже человек.
Виктор Кастель поджал губы и с достоинством вышел.
Стив грохнул по столу терминалом:
– Они погибли. Это не потеря сигнала, я уже связался с кораблем. На орбите подтвердили.
– Что они подтвердили? – бросила Ксена, впиваясь взглядом в экран.
– Симбиотические системы распадаются. Все пять. Вернее, три. Две уже полностью утрачены.
– Чьи?!
– Дантист и Серый. Да и остальные… с ними тоже фактически покончено.
Ксена положила руку на клавиатуру и напряглась так, что заскрипело кресло. На экране остались три метки, и они изменились, словно подавая сигнал бедствия. Так оно и было: организмы-носители оказались повреждены настолько, что симбионты не могли их восстановить. Кровь вытекала из разорванных тел, и заживлять там было уже нечего.
