«Майор», – произнес Андрей.
– Да? – Канунников схватился за ухо, но раздосадованно цыкнул и взболтнул остаток водки. – А, ты это не мне… Ну да, майор, майор…
Ничего существенного мембрана уже не передавала, Волков и так наговорил столько, что у Канунникова прихватило сердце. На секунду, не больше, потом все прошло – симбионты скорректировали концентрацию адреналина и все что положено. Но в первый момент, когда Андрей объявил Серому, кто он такой и откуда он взялся, Николай подумал, что сходит с ума. Но при этом – поверил. Сразу. Почему – он не знал и сам.
«Нужно верить в лучшее», – будто бы отозвался Волков.
– Точно, пришелец, – прошептал Канунников. – Особенно если ничего другого уже не остается. Верил, верил… Во что-нибудь эдакое, чудесное или… странное. Не уйти сегодня от этого слова. Странно, что у Миссии на Земле есть серьезный противник. Мы-то для них – так, тараканы. И странно, что нас с тобой свело – еще тогда, пять лет назад. Я тебя запомнил, а то! Как же я мог не запомнить, если в твоем преступлении было… ну да: полным-полно странного. Но надеяться на то, что ты пришелец, – это уж слишком. Не настолько же я чокнутый, правильно? – Он медленно поставил пустую бутылку на пол. – Хм… А во что же я тогда верил? Ведь верил же во что-то… Ни в людей, ни в гуманоидов, но во что-то верил все-таки. Хрен его знает. Русский человек, что с меня взять…
Волков и Серый продолжали разговаривать, но все тише и тише. Николай напряженно вслушивался и проклинал ту идиотскую пиццу. Муляж дребезжал, как метла в жестяном ведре – непрерывно, невыносимо.
Пицца грохнула о крышу сильней и вдруг замолчала: автобус остановился.
* * *
Андрей посмотрел на «перфоратор» – если верить датчику, в магазине осталось еще четыре патрона. Вернув оружие Серому, он взъерошил волосы и привалился к теплому боку автобуса. Слева в дверце оказались три отверстия от короткой очереди. Андрей задумчиво провел по ним пальцем и поднял голову к луне. Ощущения победы не было.
– Тридцать шесть из тридцати шести, – с трудом выговорил Владимир. – Это «Мирзоев-401», – добавил он, закидывая «перфоратор» на плечо. – Когда я служил, «Мирза» еще проходила полевые испытания.
– Удобное оружие, – равнодушно отозвался Андрей. – Ваш инженер Мирзоев жил не напрасно.
– Серый! – Катя подбежала к стоявшему за автобусом «Вольво» и открыла дверь.
– Что там? – спросил он.
Из салона вывалилось тело. Голова, ударившись об асфальт, не сохранила формы – усатый был нашпигован сталью не меньше, чем его автомобиль. Андрей не мог защитить всех, ему пришлось выбирать, и выбор был очевиден.
У него в мозгу словно включился калькулятор – самый примитивный: сложить и вычесть, остальное ни к чему. Серый нужен, а его партизаны – не очень. Катерина… от нее толку совсем никакого, но она нужна Серому.
Андрею понадобилось тридцать шесть выстрелов. Около девяти секунд. Тридцать шесть человек уткнулись лицами в мох у обеих обочин.
Невдалеке коптила тлеющим скатом зализанная «Тойота» – она шла первой, метрах в пятистах от колонны, но здесь, у поста, они ее нагнали. И еще две машины за расстрелянным «Вольво» – в таком же виде. Не оставляющим никаких надежд.
– Мои друзья были солдатами, – тяжело произнес Владимир. – Смерть для солдата – часть профессии.
– Это все, что ты можешь о них сказать? – тихо спросила Катя.
– И того много, – ответил он, усаживаясь на обочину.
– Ты… я тебя знала совсем другим, Серый!
Он лишь кивнул – уронил голову и поленился поднять.
– Серый, как ты можешь?
– Не вини его, – сказал Андрей. – Сколько у вас народу осталось?
– Немного. – Она отвела глаза. – Серый, Малевич, Африка… Серый?!
Катя бросилась к Владимиру и встряхнула его за плечо. Тот медленно отклонился назад и рухнул в пыльную траву.
– Серый!..
– Шуметь не нужно, – цыкнул Андрей. – Пульс пощупай.
– Да жив он, жив!
Катерина торопливо расстегнула на Сером куртку и ахнула: во весь живот темнело сырое пятно.
– Нож доставай, – скомандовал Андрей.
– Не смей!
– Что «не смей»? Может, и тебя надо было «не сметь»? Сейчас бы уже в холодильнике лежала. Нож!
– Да, – шепнула девушка, вынимая из рукава неженский тесак с пилой на тыльной стороне. – Только он… не совсем стерильный.
Андрей вздохнул и задрал Серому футболку. Чуть выше пупка оказалось небольшое отверстие, лихо припухшее, похожее на вздувшийся чирей. Пуля ушла внутрь и где-то там остановилась, порвав по пути все, что можно.
– Мы тебя довезем, Володя… – Катерина беспомощно обернулась к севшему на оси автобусу. – Довезем, довезем. Потерпи, ага?
– Ох, не хотел я этого. Серый и сам не хотел бы, а я уж подавно… – Андрей взял у девушки нож и, чуть помедлив, полоснул себя по левому запястью.
Рана мгновенно сошлась в рубец, выдавив по краям две алых капельки. Андрей выругался и сделал еще один разрез, глубже и длинней.
– Пошла! Ну?!
Рассеченная кожа принялась было снова стягиваться, но вдруг остановилась, словно задумалась.
– Пошла, говорю! – крикнул Андрей. – Так надо! Надо, ясно?!
Секунду не было ничего. Препарированная рука смахивала на муляж – отталкивающий, но не страшный.
Потом из поврежденной вены брызнула кровь.
Держа руку на вису, Андрей кинул нож Катерине:
– В зубы ему вставь. Быстро!
– Серый не эпилептик.
– Ну ты еще!.. Повозражай мне тут! Пасть ему раскрой, да пошире.
Девушка поняла, что он собирается сделать, и это ей категорически не понравилось, но возражать она не смела. Теперь она помнила – слишком хорошо, с массой ненужных подробностей, – что ей самой пришлось пережить около часа назад.
Пилка со скрипом протиснулась между зубов и разжала Серому челюсти. Дальше Катя не смотрела. Андрей же себе этой роскоши позволить не мог. Он наблюдал, как льется струйка крови, тонкая, но непрерывная. Из него – в Серого.
Владимир судорожно мотнул головой и кашлянул. Розовые брызги, вылетев у него изо рта, окропили Андрею лицо.
– Ну ты еще кобениться станешь! – гаркнул тот. – Глотай живо!
– Надеешься, это ему поможет? – обронила девушка.
– А другие предложения есть?
Она помолчала.
– Долго это будет продолжаться?
– Мне почем знать? В тебя семьсот сорок миллилитров заправили. Но с тобой все было хуже, и намного. Жрать хочу, – неожиданно заявил Андрей.
– Я тоже.
– Да я не намекаю, я прямо говорю: хочу есть. Дьявольски. У вас в тачке что-нибудь найдется?
