Анализатор обнаружил в атмосфере порядочное количество двуокиси углерода. Значит, это не та планета, на которую они с Владом попали вместо Гринволда. Тихон почему-то не удивился. Впрочем, если бы планета оказалась той самой, он бы не удивился тоже.
Черная, как гнилой зуб, платформа осталась позади. Сначала Тихон решил: далеко позади. Переключив зрение на панораму, увидел: совсем даже не далеко. Пройденный путь приборы соотносили с оборотами двигателя, и при буксующих траках определить реальное расстояние было практически невозможно.
– Дели на четыре, не ошибешься, – подсказал Алекс.
Или подсказала? Тихон все никак не мог понять, какого же он – она? – пола.
– И ты себе такими пустяками голову забиваешь? Женщина я. Девушка, вернее. По-твоему – сука.
Тихон не смутился.
– А все о тебе говорили, как о мужике.
– Потому, что вроде герой. Не может же герой быть бабой, правда?
– И еще говорили, что тебя нет.
– Так меня и нет. Разве это я? Это танк.
– Чья здесь платформа? – Тихон рассержено посмотрел назад: выступающая в песке плита отдалялась. Но медленно. – Кто ее программировал?
– Все станции переноса наши. У конкуров несколько иная транспортная система. Ты сам знаешь.
– Наши? А случаи, когда танки забрасывало не по адресу…
– Случаи – то, что бывает случайно. Извини, если коряво сказала, я не с Земли. Кстати, все «случаи» странно похожи: во-первых, это происходило только с волками, во-вторых, они всегда оказывались где-нибудь вне охвата своего Поста. И вообще за пределами подконтрольного нам пространства.
– На территории конкуров? – попытался Тихон проявить сообразительность.
– Станции-то наши, – напомнила Алекс.
Не получилось у него быть сообразительным. Ну и не надо.
– И часто система так промахивалась?
– Увидишь, – загадочно отозвалась она.
Платформа наконец-то скрылась за пологим барханом, но легче от этого не стало: исчез единственный ориентир. Поездка превратилась в топтание на месте. Кой-какое движение можно было отследить по косым гребням, но Тихон не исключал, что это песок под действием ветра или черт-его-знает-еще-чего ползет ему навстречу.
Делить расстояние на четыре – это тысяча километров в субъективном исчислении. Больше трех часов. И не до стоянки, а до предполагаемой пеленгации. Успеть бы до вечера, родилась атавистическая забота. Родилась – и умерла.
Тихон педантично придерживался солнца. Чужая звезда висела хоть и не в самом зените, но достаточно высоко, так, что рыжие волны совсем не отбрасывали теней.
Воздух разогрелся до семидесяти по Цельсию, поверхность – еще сильнее, но Тихона это не трогало. У него в запасе оставалось около тысячи градусов, только потом механика начнет давать сбои. Минус тоже не страшен: в бесфрикционных сочленениях смазка не используется, мерзнуть нечему. Траки по песку вовек не изотрутся. Что еще – реактор? Если уж убогий Т-12 славится вечным сердцем, то он, модель нового поколения, вечен вдвойне. Короче говоря, живи да радуйся. Еще так можно: живи – не хочу. Это гораздо ближе.
– Алекс, а Скит – чья планета? – спросил он, чтобы хоть как-то себя занять.
– А ничья.
– Здесь что, один песок?
– И лужи.
– Оазисы, стало быть.
– До оазисов еще пара миллиардов лет, и то при большом везении. Планета старая, аминокислоты и прочие частности бытия со своей эволюцией могут не успеть. Так что вся фауна – это мы. Homo bellans. Тоже мой термин, но тебе разрешаю пользоваться.
– «Человек прекрасный»?
– «Человек воюющий». Стадию прекрасного мы благополучно миновали.
Через два часа и сорок минут, чуть раньше, чем он планировал, локатор ухватил первую метку.
– Кого-то засек! – обрадованно поделился Тихон.
– Здороваться надо, когда встречаешься.
Это он уже слышал.
– Здрасьте.
– Здравствуй.
Анастасия… Смешная старушенция.
– Давно ты здесь?
– А как с тобой в один экипаж попала, так и… Не сразу, но в общем-то, в результате.
Тихон почувствовал, что ответа от него не ждут, да и что он мог ответить? Попросить прощения? Это самый бессмысленный поступок из всех возможных. Потому, что никакой не поступок. Слова.
Количество точек на радаре росло, через несколько минут их было уже сорок две. За пять часов, что он провел в пути, солнце почти не сдвинулось, лишь забралось чуть повыше. Песок засиял, отбрасывая микроскопическими гранями множество мелких неуловимых бликов. Сейчас он был похож на цветной искусственный снег.
Преодолев очередную дюну, Тихон неожиданно очутился у самой стоянки. Строго говоря, стоянкой это не было – машины неторопливо разъезжали туда-сюда, а те, кто все-таки стоял, настолько не соблюдали порядок строя, что в этом виделся явный умысел.
Недалеко, примерно в двух километрах, находилась упомянутая лужа – причудливой формы озерцо размером… Тихон задумался, с чем его можно сравнить, но кроме озера Нежень в голову ничего не пришло. Нет, это поменьше будет.
Воздух над гладкой водой играл и струился вверх, песок сквозь него казался текущим. Кстати, в районе стоянки он так не сыпался, поверхность здесь была тверже, и траки уже не зарывались.
– Ну вот, до темна поспел, – сказал Тихон, въезжая в гущу машин.
– До полудня, – поправил кто-то. – Суточный цикл Скита – ровно сто часов, секунда в секунду. Такого, между прочим, ни на одной колонии нет. Удобно для десятичного счета.
– Ты кто? – по-детски спросил Тихон.
– Я? Танк! – с вызовом ответил незнакомец.
– Тезки, значит.
К сорока двум машинам, зафиксированным еще на подходе, не прибавилось ни одной – танки кучковались достаточно плотно, в радиусе полукилометра.
– С тобой нас сорок три, – сказала Алекс. – Скоро, я полагаю, будет раз в десять больше.
– С чего это такие прогнозы?
– Волки с людьми не уживаются.
– По-моему, очень даже уживаются.
– Я про нас. Тех волков, настоящих, я не видела.
– На собак похожи.
– А собаки на кого?
Тихон собрался пошутить, но пока выдавливал из себя юмор, настроение ушло. Девочка не видела собак. Что смешного? Он и сам много чего не успел повидать, и теперь уже не успеет. Сплющенное солнце и красно-желтая пыль – эту картину ему предстоит лицезреть долго. Слово «всегда» ему употреблять не хотелось, в нем было что-то роковое.
– С Анастасией ты знаком, со мной, вроде, тоже, остальные сами представятся, если сочтут нужным.
