Тихон выбрался наружу и сел на полу, свесив ноги в кабину. Зачем капитан его вызывал? Объяснить суть операции на Тарме? Ага, через час после ее окончания. Вовремя. Все – пустой треп. «Не жалей Лизу». Он уж и забыл. «Обмен информацией». Как же, обменялись.
А ведь и правда! Тихон вскочил и звонко щелкнул пальцами. Ему велели прекратить поиски Алекса. Да он еще и не начинал – так, поинтересовался только. Чего это они всполошились? Боятся, что он его найдет? Кого – покойника?!
Значит, не покойник. Алекс выжил – то ли в танке, то ли в своем теле. Ну и что? Радоваться надо. Нет, радости у Аркадия не было. Намекнул на какое-то поощрение и тут же предостерег от излишнего любопытства: мол, выбирай.
Если бы поиски Алекса действительно были бесполезными, то возиться с ним никто бы не стал. Здесь у каждого имеется какой-нибудь бзик, и ничего, терпят. А он чем хуже?
Они знали, что засекретить Алекса невозможно, – слишком уж известен. Изолировать тех, кто был с ним знаком? Наверное, трудно. Намного легче превратить его в мифологического героя. От легенды до сказки – один шаг. Они не рассчитывали, что кто-то воспримет сказку всерьез.
Да кто они-то, обозлился на себя Тихон. На этот вопрос ответа не было.
Он вышел в коридор и столкнулся с Лизой.
– Ты что здесь делаешь? – по-хозяйски спросила она.
Пока Тихон ел и калякал с Павлом о червях, Лиза успела соорудить чрезвычайно сложную прическу с проборами, косичками и белой лентой. В символах Тихон был не силен, но догадался, что ему отчаянно оказывают знаки внимания.
– Сногсшибательно, – неуклюже похвалил он, реабилитируясь за прошлый конфуз. – Как ты меня нашла?
– Тут негде потеряться, – сказала Лиза, и Тихон вдруг почувствовал к ней сострадание. В каком Лагере она воспитывалась? Неужели там ничего не говорили про самолюбие? С другой стороны он помнил, как болезненно Лиза реагировала на его разочарование. Нет, дело не в отсутствии гордости. Видно, у бедняги какой-то жуткий комплекс, не замеченный лагерными психологами. Все операторы – продукт неправильного воспитания, в каждом сидит своя заноза.
– Ты покушал? – с трогательной заботой спросила девушка.
– Да, в компании Павла и Диониса.
– А, – понимающе кивнула Лиза. – Они как конкуры.
– То есть?
– Пока не обретут третью особь, не угомонятся. Вдвоем у них досуг не клеится. Ненормальные, – подытожила она, тряхнув головой.
Шелковая лента, вплетенная в смоляные волосы, вспорхнула и легла на узкое плечо. Тихон, не задумываясь, протянул руку и осторожно ее поправил.
– У меня был брат… – неожиданно сказала Лиза.
– А у меня – сестра, – ответил он.
– Можешь считать меня помешанной, но однажды я решила его разыскать. Это было еще в Школе.
– Сколько баллов получила?
– Два.
Разговор отчего-то доставлял Тихону неописуемое удовольствие. Ему хотелось показать, что Лиза не так уж и одинока, что он тоже причастен к ее маленькой тайне.
– Тебе повезло, мне впаяли четыре.
– Мужчинам всегда дают больше. Вы же сильные.
Тихону очень важно было это услышать. Вылезая из танка с его шестью разрядниками, меняя стальные траки на подверженные усталости и вывихам ноги, он будто терял часть себя, лишался несокрушимой уверенности в том, что его существование действительно имеет какой-то смысл.
– Сначала я тебя не рассмотрел. А ты красивая.
Сказав это, он ощутил, как по спине пробежали сладкие мурашки. В этом было что-то возбуждающее и почти самодостаточное – говорить, говорить, говорить. О том, какая Лиза добрая и славная. О черных блестящих волосах и о ленточке, трогать которую – то же, что трогать ее саму.
Лиза придерживала ему рот дрожащими пальчиками, но от этого он только распалялся, находя все новые и новые слова. По ее лицу разлился румянец – до самых ушей, и Тихон продолжал шептать, прикасаясь губами к мочке, купаясь в огне, полыхавшем на ее пунцовых щеках.
Как они добрались до ее кубрика, он не знал, встретился ли им кто-нибудь по дороге – этого он знать не хотел.
– Я так боюсь, – сказала Лиза, позволяя Тихону хозяйничать с ее одеждой. – Мне раньше никто… ни разу… я никогда… Я тебе верю, любимый. Как это нужно?.. ты умеешь?.. ты уже делал это?
– Делал, делал, – суетливо ответил Тихон и неожиданно протрезвел.
Она лежала на кровати, беспомощно прикрывшись и завороженно глядя на его опускающиеся брюки. Лиза тяжело дышала, из ее впалой груди доносились какие-то хрипы, свисты – Тихону даже почудилось, что на подушку вылетают мелкие брызги слюны.
Он снова увидел, что по ее лицу рассыпаны несимпатичные пятнышки. А зубы! Почему ей не выправили верхние резцы? Теперь они налезают друг на друга, как подорожники.
– Ты чего? – Лиза тряслась и нервно двигала щуплыми ногами. – Ты, наверное, переутомился, – растерянно сказала она.
Тихон посмотрел вниз – проклятый шланг стыдливо сморщился, словно старался уйти вглубь тела, спрятаться под лобковой костью и там переждать.
– У тебя был первый бой, – слащаво утешила Лиза, однако Тихону пришло на ум совсем другое – история с Мартой. Собственно, того случая он и не забывал, но сейчас ткнулся мордой в былой позор так явно и отчетливо, что голое тело на простыне вдруг перестало представлять всякую ценность.
Он натянул брюки и взял рубаху. Ремень долго не застегивался, и Тихон остервенело рванул пряжку, оцарапавшись об острую кромку до крови. Он высосал из пальца соленую капельку и сплюнул через плечо – прямо на светлый пол. Кровь разлетелась розовой кляксой, и Тихон шаркнул ботинком, втирая ее в пористый полипласт.
– Ты отдохнешь, и все будет нормально, – залепетала Лиза. – Я читала в книгах…
– Как-нибудь потом, хорошо? – сказал Тихон, желая поскорей отвязаться.
– Не бросай меня… сейчас.
Прав был Аркадий: каждый печется только о себе. Капитан старше, и знает людей куда лучше. А он-то, дурень, все выискивал какой-то подвох. Впрочем, подвох тоже был. Черт, есть в этом мире хоть кто-нибудь без камня за пазухой?!
– Если ты уйдешь… – безнадежно начала Лиза, но увидела его глаза и осеклась.
Тихон нагнулся над кроватью и, ласково погладив Лизу по щеке, резко схватил ее за горло.
– Не нравлюсь такой, да?
– Ты меня пугаешь, – прохрипела она.
– Вам нужен только большой и твердый, да? Вам все равно, что в душе.
– Тих… Тихон! Отпусти, мне нечем дышать. Тебе… расслабиться нужно.
– И тогда у меня встанет? – взвизгнул он, сдавливая какую-то хилую жилку на ее бледной шее. – На тебя – никогда! Никогда, поняла, сука?!
Он оттолкнул ее голову и, выскочив из кубрика, бросился к столовой. Бешено расшвыряв стулья, он подбежал к печке и открыл режим «напитки».
