Следом вышла крошечная Ри Бэском, храни Господь ее душу, ангелок с прыгучими белыми кудряшками. Она заговорила еще на подходе к аналою:
– Мне, по совпадению, тоже довелось быть с Эбби в хозяйственном магазине. Нет, не у ее отца, конечно. В те времена мы были не знакомы. А познакомились, когда сидели дома с маленькими детьми и сходили от заточения с ума, поэтому иногда срывались с места, садились в мою или в ее машину, зашвыривали детей на заднее сиденье и мчали куда-нибудь просто ради того, чтобы мчать. И однажды заскочили в «Дом и сад» – Эбби хотела купить огнетушитель на кухню. И вот, когда продавец пробивал чек, она вдруг говорит: «Нельзя ли быстрей? У нас вообще-то пожар». Дурачилась, понимаете, пошутила. А он не понял. Говорит: «Я обязан оформить покупку согласно правилам, мэм». Так мы с ней прямо пополам согнулись от хохота. Навзрыд рыдали! Едва ли мне еще доведется так смеяться, как с Эбби. Мне будет так ее не хватать!
К своему месту Ри возвращалась с сухими глазами, она даже улыбнулась Уитшенкам, но именно от ее речи Джинни и Аманда снова расплакались.
– Спасибо, – сказал преподобный Элбин. – А теперь послушаем Элизу Бейлор, внучку миссис Уитшенк.
Элиза сжимала в руке шпаргалку. Она подошла к аналою, неуверенно пошатываясь в босоножках на высоких каблуках, ремешки которых оплетали щиколотки. Пристально оглядела собравшихся, ослепительно улыбнулась, откашлялась.
– Когда мы с моими двоюродными сестрами и братом были маленькие, – начала она, – бабушка звонила нам и говорила: «Сегодня суббота! Давайте устроим “День у бабушки”!» И мы ехали к ней, и она занималась с нами разными поделками. Мы засушивали цветы, шили кухонные рукавицы, мастерили рамки из палочек от фруктового мороженого, или она читала нам сказки о детях из других стран. Некоторые, правда, скучные, но местами как бы… очень интересные. Я буду помнить мою бабушку всю свою жизнь.
Деб и Сьюзен глянули на нее сердито – по-видимому, их задело выражение «моя бабушка», – а Александр, еле сдерживавший слезы, насупился.
Элиза еще раз победно на всех посмотрела и, стуча каблуками, вернулась на место.
– Благодарю вас всех. – Преподобный Элбин кивнул пианистке. Та поспешно развернулась к пианино и заиграла «Арию брата Джеймса», звучавшую странно легкомысленно для такого случая. Хью, муж Аманды, рассеянно отбивал ногой такт, пока Аманда, сидевшая на противоположном конце скамьи, не нагнулась вперед и не остановила его строгим взглядом.
Музыка стихла. Преподобный Элбин поднялся и вновь направился к аналою. Встал, сложил руки домиком.
– Я не был знаком с миссис Уитшенк, – заговорил он, – поэтому у меня, в отличие от вас, нет о ней воспоминаний. Но я подумал, что, возможно, в данном случае наши воспоминания – не самое главное. Гораздо важнее воспоминания ушедших, то, что они уносят с собой. Вдруг небеса – это некий единый вселенский разум, в который вливается сознание покойных? И задача умерших – рассказать обо всем, что случилось с ними при жизни на земле? О хозяйственном магазине отца, где на мешке с газонными семенами спала кошка. О подруге, с которой хохотали до слез. О субботах, когда сидели с внуками и склеивали палочки от мороженого. О том, как весенним утром ты просыпалась под неумолчный щебет тысяч птиц, и как летним полднем пляжные полотенца сушились на перилах веранды, и в октябре воздух пах дымом и яблочным сидром, а снежными вечерами тебе светили теплом желтые окна твоего дома. «Вот что я запомнил», – говорят умершие, и их рассказ добавляется к другим рассказам. Еще одна уникальная история о том, каково это – жить на земле. Что это за ощущение – жизнь. – Он поднял руки и сказал: – Страница 239 в сборниках гимнов, «Встретимся ли мы с тобою».
Все встали.
– Я не понимаю, – обратился Ред к Аманде, пользуясь тем, что снова зазвучала музыка, – куда, он говорит, она ушла?
– Влилась во вселенский разум, – ответила Аманда.
– Да, как раз похоже на то, куда захотела бы отправиться ваша мама, – пробормотал Ред. – Но не знаю, я бы предпочел что-нибудь поконкретнее.
Аманда погладила отца по руке и указала строчку в сборнике гимнов.
Ри Бэском заранее предупреждала, что после службы люди захотят зайти к ним домой. Независимо от того, приглашали их или нет, они явятся, причем с расчетом на угощение. Поэтому семья, по крайней мере, была готова, когда в дверь позвонил первый гость. Не успев передохнуть, они вновь бормотали «спасибо», давали себя обнять, протягивали для пожатия руку. Служанка Ри Бэском предлагала на подносах маленькие сэндвичи – их утром доставила служба кейтеринга. Какие-то трое мужчин ближневосточной наружности, одетые куда строже, чем сыновья Эбби, в шокированном молчании наблюдали, как дети Стема гоняются друг за другом, путаясь под ногами у взрослых. Крошечная, никому не знакомая пожилая женщина несколько раз поинтересовалась, есть ли бисквиты, которые всегда пекла Эбби.
Денни перед тем, как отвезти Сьюзен на вокзал, попрощался, явно предполагая, что к его возвращению гости разойдутся. Но нет, он приехал обратно, а они все сидели. Сакс Браун и Мардж Эллис спорили об Афганистане. Элиза взяла бокал белого вина и элегантно держала его за ножку большим и указательным пальцами, отставив остальные. Ее косметика почти стерлась, синяк сиял вовсю. Служанка Ри, сняв туфли, разносила овощи крудите
[33]
, а сама Ри, выпившая несколько больше, чем нужно, обнимала за талию чьего-то сына-подростка. Ред выглядел измотанным – лицо серое и какое-то обвисшее. Нора пыталась его усадить, но он упорно отказывался.
Затем гости разошлись все разом, словно по неслышному сигналу ультразвукового собачьего свистка. В гостиной остались только члены семьи, и свет в комнате вдруг показался им слишком ярким – как бывает, когда днем выйдешь из кино на улицу. На диване лежала разоренная сырная доска, коврик запорошило крошками от печенья, на спинке стула висела кем-то забытая шаль. Служанка Ри Веском на кухне мыла посуду и звенела бокалами. В туалете спустили воду, и вскоре в гостиную возвратился Томми, на ходу подтягивая штаны.
– Ну, так… – Ред обвел всех взглядом.
– Так, – эхом отозвалась Аманда.
Они стояли, уронив руки, и как будто ждали новых поручений. Но никаких поручений, конечно же, больше не было. Все кончилось. Они проводили Эбби в последний путь.
Казалось, нужно сделать что-то еще – подвести итоги, отчитаться о мероприятии. Посплетничать: «Ты не поверишь, что говорила Меррик» или: «Ты бы лопнула со смеху, если б видела королеву Юллу. Трей не явился, представляешь, у него, видишь ли, важная встреча, а вот королева Юлла пришла. Можешь вообразить? Помнишь, как она всегда называла тебя коммунисткой?»
Но стоп, стоп, подождите. Эбби умерла и никогда уже ничего этого не узнает.
8
По идее, раз Эбби не стало, Реда можно было оставить одного. Он со всем справлялся самостоятельно и наутро после похорон уже пошел на работу К обеду, однако, он вернулся, незаметно проскользнул на второй этаж в свою комнату и лег в кровать. И если бы Нора не зашла туда со стопкой выглаженного белья, неизвестно, сколько он пролежал бы, хватаясь за грудь и сморщив лоб не то от боли, не то от страха. Он уверял, что все ерунда, обычное переутомление, но не стал возражать, когда Нора попросила Денни отвезти его в больницу.
