– А если сложить в коробку и оставить у него в шкафу?
– Нет, нет, это не годится.
– Я могу принести коробку из подвала. Я видела, там есть несколько около стиральной машины.
– Нет, – тверже повторила Эбби, вздохнула и похлопала по блокноту на пружинке, лежавшему поверх стопки. – Не люблю оставлять свои вещи там, где Денни может до них добраться, – объяснила она.
– Ясно. – Нора поддернула Сэмми чуть выше у себя на бедре, но не двинулась с места.
– Я знаю, он ничего плохого не сделает, но тут мои стихи, дневники, всякие заметки. Если кто-нибудь их увидит, я буду чувствовать себя глупо.
– Да, понимаю, – сказала Нора.
– Так что я решила отнести это на веранду и разобрать, а потом уже попрошу Реда выделить мне ящик в его письменном столе.
– Я с удовольствием помогу, если нужно еще что-то принести, – предложила Нора.
– Я уже все забрала, милая.
И они разошлись в разные стороны.
На ужин были стейки, которые Денни пожарил на гриле, и суккоташ
[23]
Норы, готовившей просто, по-деревенски; остальным суккоташ казался диковиной. Дети не желали есть стейки, и Нора, следуя модной педагогической тенденции, отправилась делать другую еду. Безропотно ушла на кухню и сварила макароны с сыром, полуфабрикат из коробки. Эбби обратилась к мальчикам:
– Бедная, бедная ваша мамочка! Такая хорошая, бросила свое мясо с овощами и готовит для вас.
Так она пыталась намекнуть, что ее дети за столом не капризничали, но мальчики слышали это уже не раз и смотрели на бабушку безразлично. Один только Ред понял ее чувства.
– Ладно, милая, – утешил он, – такие уж теперь времена.
– Да, знаю!
До обеда мальчики с Норой плавали в местном бассейне и сейчас сидели раскрасневшиеся, с прилизанными волосами и опухшими глазами. Сэмми то и дело клевал носом – он не спал днем.
– Сегодня ляжете рано, – объявил детям Стем.
– А нельзя чуточку поиграть с дядей Денни? – заныл Пити.
Стем взглянул на Денни.
– Я не против, – сказал тот.
– Ура!
– Что сегодня на работе? – спросила Эбби У Реда.
Ред ответил:
– Сегодня не работа, а заноза в заднице. Попалась дама, которая…
– Прости… – Эбби встала и пошла на кухню, крича: – Нора, пожалуйста, вернись и поешь, я сама подам макароны.
Ред закатил глаза и, пользуясь отсутствием жены, положил большой кусок масла себе в суккоташ.
– Я сразу понял, что от этой леди будут одни неприятности, как только увидел ее толстенную папку, – проговорил Стем, обращаясь к Реду.
– Тюк-тюк-тюк, заклевала. – Ред согласно покачал головой.
Нора появилась в дверях со сковородкой и большой ложкой, Эбби шла за ней.
– Отличный суккоташ, – похвалил Ред.
– Спасибо.
Нора положила макароны на тарелку Томми, затем Пити и, наконец, Сэмми. Эбби села на свое место и потянулась за салфеткой со словами:
– Ну, Ред, что ты говорил?
– О чем?
– Что ты говорил о работе?
– Я не помню, – недовольно буркнул Ред.
– Речь шла про миссис Брюс, – пояснил Стем для Эбби. – Она перестраивает кухню.
– А я предупреждал насчет раствора! – не выдержал Ред. – Сто раз говорил: мэм, не берите уретановый, это же еще два дня работы, и отчищать потом охренеешь. – И тут же добавил: – Ой, извиняюсь, – поймав трагический взгляд Норы из-под длинных густых ресниц. – Отчищать этот раствор – адский ад. В смысле, трудно очень. Сильно пачкается. Разве я ей не говорил, Стем?
– Говорил.
– А она что? Выбрала уретан. А теперь пеной исходит, что парни, видите ли, долго возятся.
Он на мгновение замолчал и нахмурился, вероятно решая, прилично ли выражение «исходит пеной».
– Не знаю, как ты выносишь таких людей, – поддержал отца Денни.
– Работа такая.
– Я бы не потерпел.
– Ты, может, и нет, – согласился Ред, – а вот нам подобная роскошь непозволительна. У нас половина людей две первые недели апреля простаивала. Думаешь, весело было? Мы и сейчас хватаемся за все, что подвернется, и еще небо благодарим.
Денни пожал плечами:
– Сам ведь только что жаловался.
– Я просто объясняю, что у меня происходит на работе, вот и все. А! Тебе не понять.
Денни склонился над стейком и молча отрезал себе кусок.
– Что же! – бодро произнесла Эбби. – Нора, я уже и не помню, когда в последний раз так вкусно ела.
– Да, очень вкусно, милая, – поддержал Стем.
– Стейки пожарил Денни, – уточнила Нора.
– Вкусные стейки, Денни.
Тот ничего не ответил.
– Теперь уже можно играть в мяч? – спросил его Томми.
Стем сказал:
– Дай ему доесть, сынок.
– Нет, я все. Спасибо, Нора. – Денни отодвинул стул и встал, хотя почти не прикоснулся к стейку и едва тронул суккоташ.
Во вторник Денни спал до полудня. Потом вымыл пол во всех ванных и на кухне. Подмел крыльцо, протер там всю мебель и поправил расшатавшуюся балясину перил. Починил застежку на бусах Эбби, поменял батарейку в датчике дыма. Позже, днем, когда Нора и дети были в бассейне, он приготовил на ужин сложносочиненную овощную лазанью. Нора, вернувшись, заметила, что собиралась подать гамбургеры и кукурузу в початках, но Денни ответил:
– Это можно оставить на завтра.
– Или можно оставить на завтра твою лазанью, – невозмутимо произнесла Нора, – потому что гамбургеры и кукурузу надо есть свежими.
– Эй, вы двое! – закричала Эбби. – Хватит вам думать об ужине, я уж как-нибудь сама справлюсь.
– Мою лазанью тоже надо есть свежей, – заявил Денни. – Слушай, Нора, я просто стараюсь чем-то себя занять, мне не хватает деятельности.
– И на то есть причина, – объявила Эбби всем в комнате. – Тут чересчур много помощников!
Она могла бы с тем же успехом быть комаром. Ни Нора, ни Денни на нее даже не взглянули. Их всецело поглотило другое: они пытались просверлить друг друга глазами.
Вечером ели гамбургеры и кукурузу. Посреди ужина Денни с отвлеченным любопытством спросил:
– Стем, а тебе не приходило в голову, что ты женился на собственной матери?
