– Нет, спасибо, – коротко ответила Эбби.
Внуки постепенно мигрировали с заднего двора к фасаду дома, а Сэмми по ступенькам вскарабкался на крыльцо, бросился к матери на колени и стал жаловаться на своих братьев.
– Кому-то пора поспать, – произнесла Нора, но продолжала сидеть, вся расслабленная, глядя поверх головы Сэмми на других детей. Они спорили из-за правил игры.
– Кусты около дома – это домик, а те, которые сбоку во дворе, – нет, – говорил один.
– Но те, которые сбоку, они самые лучшие, под ними можно прятаться.
– Так зачем же там будет домик?
– А.
Водил сын Джинни Александр, и на него было больно смотреть: первый в роду низкорослый, толстоватый Уитшенк. Бегая, он неуклюже выбрасывал ноги и загребал обеими руками воздух. По иронии судьбы его сестра Деб славилась как главная атлетка в семье – стройная крепкая девочка с мускулистыми ногами в пятнах комариных укусов. Александр не догнал ее, и она, достигнув куста азалии, крикнула:
– Ха-ха! Я в домике!
– Пожалуйста, кто-нибудь, отзовите Хайди, – попросил взрослых Александр. – А то путается под ногами.
Никто у него под ногами не путался – Хайди со своим неизменным пылом носилась по двору, но Стем свистнул, и она примчалась, запрыгнув по ступенькам крыльца.
– Лежать, девочка, – приказал Стем, ласково потрепав собаку по загривку, и та, смиренно проскулив, свернулась у его ног.
– Бренда, видно, стареет, – сказал Денни сестрам. – Раньше бы вовсю гонялась за Хайди.
– Меня убивает, что она стареет. Ты можешь представить себе этот дом без собаки? – вздохнула Джинни.
– Легко, – ответил Денни. – Собаки – чума для дома.
– Ну, Денни…
– Что? Они царапают дерево, портят полы…
Аманда удивленно цокнула.
– Что смешного? – не понял Денни.
– Послушай себя! Ты говоришь, как папа. Ты из нас единственный, у кого нет собаки, а папа говорит, что и он бы не заводил, будь его воля.
– Это все разговоры, – заверила Эбби. – Ваш папа любит Клэренса не меньше нашего.
Четверо ее детей переглянулись.
Ред со стоном сел в гамаке.
– О чем вы там говорите? – Он почесал голову.
– О том, как ты любишь собак, пап, – сказала Джинни.
– А я разве люблю?
Аманда коснулась запястья Денни:
– Когда же мы увидим Сьюзен?
– Ну, пока ее некуда поселить, как она может приехать? – Денни пожал плечами.
Подразумевалось «Пока здесь Стем и его семейка», но Аманда, словно ничего не поняв, предложила:
– Пусть поживет в комнате мальчиков. Или она не захочет?
– Или можно подождать до поездки на море, – вставила Джинни. – Это уже очень скоро, а в пляжном доме миллион кроватей.
Денни предпочел оставить эту тему. Он следил за детьми, играющими во дворе: Пити боролся с Томми, а Элиза разнимала и бранила их тонким командирским голосом.
– Позвоню, пожалуй, братьям Петронелли. Опять пора дорожку чинить. – Ред медленно шагал через крыльцо к остальным. Прихватил по пути за подлокотник кресло-качалку, поставил напротив Эбби.
– Сколько сюда ни приезжаю, ты вечно чинишь дорожку, – мягко укорил его Денни.
– Это пошло еще от твоего деда. Ему не нравилось, как ее положили.
– Да уж, он вечно с ней возился, – усмехнулась Эбби.
– Одно из моих первых воспоминаний, после того как мы сюда переехали. Он потребовал снять весь цемент и переложить камни, но все равно остался недоволен. Дорожку, мол, плохо выровняли, – сказал Ред.
– Но сейчас-то что? – спросил Стем. – С тех пор ее уже несколько раз ровняли. Чтобы покончить с проблемой раз и навсегда, надо сначала спилить все деревья и выкорчевать корни, а я как-то сомневаюсь, что ты на такое согласишься.
– Эй, мужчины, хватит говорить о работе, – перебила его Эбби. – Сегодня для этого слишком хороший день. Правда, Лу?
– Еще бы, – откликнулась миссис Энджелл, – замечательный. И ветерок, кажется, поднимается.
Действительно, листва над их головами зашелестела, а густая шерсть на задних лапах Хайди заколыхалась наподобие нижних юбок.
– В такую погоду мне всегда вспоминается день, когда я влюбилась в Реда, – мечтательно произнесла Эбби.
Остальные улыбнулись. Они прекрасно знали эту историю, все, включая миссис Энджслл.
Сэмми крепко спал, прижавшись к груди матери. Элиза кружилась и кружилась рядом с кизилом, запрокинув голову и раскинув руки.
– Стоял прекрасный, ветреный, желтовато-зеленый полдень… – заговорила Эбби. Так она начинала свой рассказ всегда, всякий раз одними и теми же словами.
На крыльце все затихли. Лица разгладились, руки расслабленно легли на колени. Было так покойно сидеть здесь с семьей, под разговоры птиц, и стрекот сверчков, и сопенье собаки у ног, и крики детей: «В домике! Я в домике!»
5
В понедельник Денни спал почти до одиннадцати.
– Поглядите на него, мистер Соня! – воскликнула Эбби, когда он наконец спустился. – Во сколько же ты лег?
Денни пожал плечами и взял из шкафа коробку хлопьев.
– В половине второго, – ответил он. – Может, в два.
– Тогда ничего удивительного.
– Если я ложусь поздно, то есть надежда проспать до утра, – объяснил он. – А иначе просыпаешься среди ночи и нападают всякие дурацкие мысли. Терпеть этого не могу.
– Твой папа в таком случае встает и читает, – сказала Эбби.
Денни не потрудился ответить. В семье бытовали два диаметрально противоположных мнения относительно того, что делать при бессоннице, и Уитшенки давным-давно пришли к выводу, что спорить тут бесполезно.
После завтрака он, словно бы нагоняя упущенное, развил бурную деятельность. Пропылесосил весь первый этаж. Смазал маслом петли калитки и подстриг живую изгородь на заднем дворе. Пропустил ланч, отчищая гриль. Потом взял машину Эбби и поехал в магазин Эдди за стейками для барбекю к ужину. Эбби велела записать стейки на ее счет, и Денни не возражал.
Казалось, дом невидимо поделен между Норой и Эбби. Нора возилась на кухне или занималась детьми, а Эбби сидела у себя в спальне или читала в гостиной, обе вели себя крайне любезно, но настороженно и явно старались друг другу не мешать. За весь день женщины по-настоящему разговаривали один раз – когда Денни уехал в магазин. Нора несла Сэмми наверх, чтобы уложить спать, и встретилась с Эбби, спускавшейся с пачкой бумаг.
– Мама Уитшенк. Вам что-нибудь нужно, я могу вам помочь?
– Нет, дорогая, спасибо, – ответила Эбби. – Я просто решила, пока Денни нет, забрать из его комнаты что еще осталось от моих вещей. Правда, понятия не имею, куда это все девать.
