Я так и не услышал от него ни единого слова. Незаметный человек, всегда становящийся за спиной, кем он был в моей версии? Артистом-эксцентриком, инструктором спецназа, уголовным элементом? Теперь этого не узнает никто. Новый мир требовал от метателя ножей использования его таланта напрямую. Судьбу Мамы определило само время. Вернее – Тихон, взявший на себя право экспериментировать с человечеством.
Тихон нагнулся, однако на полу лежал только дырокол. Он покрутил головой в поисках пистолета, но его нигде не было. Пользуясь тем, что противник отвлекся, Куцапов вскочил, и тогда Тихон наконец увидел потерянное оружие. Ствол смотрел ему прямо в лоб.
– Ловкий ты мужик, Колян. Мне б такого помощника.
– Ты бы его грохнул, как Кришну. Брось ружьишко. Где взял? Небось, в будущем позаимствовал? И отдай синхронизатор.
– Хорошо, только не волнуйся.
Тихон нетвердо отступил на два шага и вдруг, оттолкнувшись, прыгнул спиной вперед. Куцапов, не раздумывая, открыл огонь. Колян выстрелил семь раз подряд, укладывая пули в пунктирное копье, но войдя в дыру, оно унеслось в какие-то неведомые дали.
Тихон исчез. От него можно было ожидать очередного высокоинтеллектуального выверта, но о том, что он просто смоется, никто не подумал. Все, что от него осталось, – это несколько капель крови на чисто вымытом полу.
Куцапов склонился над Мамой.
– Пули. Сколько же их здесь? Сплошная каша! Я думал, у Тихона лазерная винтовка, а это пулемет какой-то.
Он пощупал пульс – на всякий случай. Чуда не свершилось: тело, напичканное металлом, – лишь тело, и ничего более. Николай мягко провел ладонью по лицу Мамы, словно закрывал в душе какую-то дверку. Кто знает, сколько их нам отведено, этих дверок, и что произойдет, когда будет заперта последняя?
Его ухо с оторванной мочкой продолжало кровоточить, и я принялся разыскивать аптечку. Вместе с Лиманским мы продезинфицировали рану и кое-как наложили повязку. Теперь Куцапов, угрюмый, перепачканный, забинтованный, был вылитый «лесной брат». Смуглые хозяева жизни из двадцать шестого бросились бы врассыпную от одного его вида, но по Москве девяносто восьмого такой типаж не прошел бы и ста метров.
– Как он, собака, сюда пролез? – Спросил Николай. – Ведь вчера квартира была занята.
– Зато она свободна целых десять дней, начиная с завтрашнего, – заметил Петрович. – Скорее всего, он специально дразнил нас на пароме, все время опережая на полчаса. Тихон хотел, чтобы мы появились здесь как можно раньше. Теперь он нас запер, и в его распоряжении полторы недели.
– Это он так думает, – уточнил я.
– Мишка! У тебя же есть свой синхронизатор! Но зачем Тихон приходил?
– Он взял то, что ему требовалось, – машинку. Только для чего ему две штуки?
Петрович схватился за голову и, взъерошив небогатую шевелюру, забегал по комнате.
– Два синхронизатора! У Тихона была идея. Спорная, конечно, но последнее время многое из его бреда становится явью. Он подбивал меня на одну авантюру, только Фирсов запретил рисковать, и я не решился. Ты ведь знаешь, откуда взялся этот предел – двадцать лет?
– Я об этом не задумывался.
– Напрасно. Земля движется.
Куцапов хмыкнул, давая понять, что это известно даже ему.
– Переместившись хотя бы на один день, ты вынырнешь в открытом космосе. Чтобы этого не случилось, синхронизатор связывает каждый момент времени с определенной точкой пространства. Синхронизирует, если угодно. Чем больше дистанция, тем сложнее расчеты. После двадцати лет вероятность ошибки очень велика. Создатели прибора намеренно ограничили его возможности.
– Несчастных случаев, значит, боялись, – заключил Колян. – Вдруг какой-нибудь урод запрыгнет слишком далеко.
– Тихон решил объединить два дырокола и выяснить, что из этого получится?
– Примерно так. У него действительно серьезные планы.
– Будем рушить, – решительно заявил Куцапов. – Он – нас, а мы – его. Поехали, Миша.
– Стоп! Разогнался! – Раздраженно выкрикнул Лиманский. – Уже съездили!
– Ну, Петрович, это не в счет! Он же, падла рыжая, заманил, одурачил.
Лиманский тяжко вздохнул и, неумело прикурив, выскочил из комнаты.
– Петрович, ну что ты? – Примирительно позвал Николай. – Куда ты ушел?
Тот вернулся уже без сигареты и прислонился к шкафу, нервически пощипывая бородку.
– Идти действительно надо, – поддержал я. – То, что он совершил, не так страшно по сравнению с тем, что собирается.
– Петрович, Мишка дело говорит. Он на этом собаку съел. У меня, кстати, такая задумка появилась! Сейчас нас трое. Вернемся немного назад, там нас еще четверо, всего – семь. Встанем со всех сторон и…
– Нет, мы сделаем наоборот: сами придем к нему в гости. Допустим, в семнадцатое июля, или в восемнадцатое. Он застал нас врасплох, мы ответим тем же. Тихон ведь не знает, что у нас есть еще один дырокол.
– А если б не было? Мы бы сидели тут, как крысы, – и сегодня, и завтра, и восемнадцатого. И все равно с ним столкнулись бы. Или вот: он хотел нас убить. Как он собирался жить в одной квартире с четырьмя трупами? Летом, когда…
Куцапов, не закончив, умолк и прислушался. Из прихожей донеслось позвякивание – кто-то возился с замком. Передо мной, как наяву, предстал человечек с серым затертым лицом и таким же чемоданчиком. Я нисколько не сомневался, что нас решили побеспокоить не вдруг, а с подачи Тихона. Свои оплошности он исправлял с завидной прытью.
Я выставил на табло половину пятого утра восемнадцатого июля. В такую рань все нормальные люди обязаны спать, впрочем, Тихона это могло и не касаться. Колян наскоро переоделся, благо в гардеробе нашелся свитер подходящего размера. Потом он выдернул из дверцы два ножа подлиннее и, перезарядив пистолет, первым нырнул в дыру.
Тихона здесь не было, это стало ясно сразу же, как только я осмотрелся на новом месте. Кто-то передвинул в комнате шкафы, убрал кресло и поставил софу с ободранной черной спинкой. У стены появилась тумба с большим телевизором и видеомагнитофоном, над ней прилепилась картонная репродукция Айвазовского. Изменения были незначительными, однако явка сразу приобрела несколько мещанский вид. Для полной гармонии не хватало только выводка фарфоровых слоников на кружевной салфетке.
В нос ударили запахи теплой водки и скисшего кваса. На кухне кто-то немузыкально распевал, гремел посудой и непрерывно чиркал спичками.
– Стойте здесь, – шепотом приказал Колян. – Я сам разберусь. Кажется, он пьяный.
– Не вздумай его убивать! – Предупредил Петрович, делая страшное лицо. – Тихон нам нужен живым.
Спорить с ними я не стал, это было бы гораздо дольше, чем позволить Коляну самому убедиться, что Тихон опять нас провел. То ли из-за охотничьего азарта, то ли из-за отсутствия практического опыта Куцапов и Лиманский не придали значения переменам в комнате, а напрасно. Здравый смысл подсказывал, что обновлять на явке мебель Тихону незачем, да и не был он похож на человека, влюбленного в быт.
