Никакого человека рядом с майором не было. Федотов сидел на заднем диване в полном одиночестве и вертел в пальцах смятый окурок. По салону кружили мелкие частицы пепла, в окошко врывался теплый воздух, из динамиков доносилась музыка и бодрые комментарии ведущих «Русского радио», а водитель спокойно вел машину по внешней стороне Кольцевой, строго выполняя указания так загадочно исчезнувшего незнакомца.
– Черт! – Федотов лизнул обожженную ладонь и сплюнул за окно. – Кирсанов, стой! Прижмись к обочине!
– Что? – боец за баранкой встрепенулся. – Задумался, товарищ майор, виноват! Что? Ромашка? Это двадцать седьмой километр, на Липецкую выезд, до Развилки еще не доехали.
– Да погоди ты, не трынди! – Федотов поморщился. – Нам вообще в другую сторону надо!
– Как же так? – боец растерялся. – Вы же сами сказали, на Каширку… вроде бы.
– Вроде бы! На черта нам Каширка? Спишь на ходу?! Выруливай на внутреннюю, Костя, и до Можайского тапочку в пол, ясно?
– Сделаем, товарищ майор! – Кирсанов направил машину в дальний правый лепесток дорожной развязки. – Как же я так? Затмение нашло, что ли? Перегрелся, что ли? В отпуск пора. На дачу хотя бы…
«Затмение, – Федотов подул на ладонь и стиснул зубы. – Скорее заскок, только почему-то сразу у двоих. Что же это было? Гипноз какой-нибудь? И кто нас так обработал, а главное – чем? Какую-нибудь психотронную штуковину поблизости врубили? Или газом траванули? И ведь что характерно, черт возьми, опять вокруг Островского с компанией все закрутилось. Нет, тут не газом дело пахнет, не галлюциногенами. Дерьмо какое-то закипает. И когда закипит, забрызгает всех и вся. По уши в нем будем. Так что дела наши с каждой минутой все хреновее и хреновее. Хоть с точки зрения вечности, хоть гигиены».
* * *
В глубине души Туманов надеялся, что не дождется. Стыдно было признаваться даже самому себе, но он боялся увидеть Женю мертвой. Виктор никогда не страдал особой мягкотелостью, за время работы в прокуратуре он повидал множество покойников, в том числе и утопленников, но сегодня выдержка дала сбой. Наверное, слишком много навалилось проблем, поэтому нервы начали трещать, как перетянутые канаты.
Когда он заметил на отмели ближе к берегу нечто похожее на тело, в глазах на миг потемнело, а сердце забилось, как молот, – тяжело и отчетливо. Виктор поднялся с топляка, зачем-то вытер руки о джинсы и побрел к воде.
Надежда на чудо растворилась в речке, как только Туманов подошел ближе. Женя лежала лицом вниз, но Виктор ее все равно узнал. Да, это определенно была она. Джинсы, рваная футболка – наверное, цеплялась за коряги на дне – кроссовки… Туманов почувствовал, как на секунду вновь возвращается глупая надежда. Как человек опытный в таких делах, Виктор знал о ненаучной, но неоднократно доказанной теории. Когда человека насмерть сбивает машина, обуви он лишается, как бы хорошо ни были зашнурованы или застегнуты ботинки, кроссовки и так далее. Женя до сих пор была в обуви, из чего следовало, что, вполне вероятно, удар «Крузера» оказался не смертельным.
«И что толку? – одернул себя Туманов. – Не убили, так утопили. Результат-то один. Какая теперь разница, отчего она умерла?»
Виктор присел рядом с телом и снова вытер взмокшие ладони о штаны. Сентиментальность вновь проснулась и заставила выдержать паузу. На кой черт? Неизвестно. Почему-то Туманову показалось, что так будет правильно. Не хватать и тащить, а делать все медленно, неторопливо, разумно. Первым делом – пусть серая кожа и окоченевшие мышцы не оставляют сомнений – надо все равно попытаться нащупать пульс. Для порядка. Виктор убрал мокрые волосы и приложил пальцы к шее девушки. Никакого пульса под задубевшей кожей, конечно, не прощупывалось, зато явственно слышался хруст и скрежет играющих обломков костей. Туманов окинул взглядом все тело. Сломана была не только шея, но и несколько ребер – они торчали под нереальными углами, едва не протыкая кожу и футболку. Возможно, переломов было гораздо больше, но Виктора статистика не волновала. Теперь он знал главное. Враг убил Женю. Все. Большего знать и не требовалось. Даже если этот загадочный Враг впредь не сделает ничего плохого, даже если покается и займется благотворительностью, лично у Туманова все равно будет более чем достаточно оснований для мести.
«Он, сволочь, этого и добивался. Хотел посмотреть, как я буду реагировать и что предприму. Ну, ничего! Хотел? Получишь. И очень удивишься! Не знаю, насколько я Избранный, но изобретательный – это точно. Я тебя достану таким способом, что ты и сообразить не успеешь, как отправишься в ад. Хотя нет, ты ведь оттуда и вылез! Значит, будешь вечно гнить в наших краях, где-нибудь на дне болота. Пока не превратишься в мыслящий торф!»
Злость почему-то не взбодрила, а даже, наоборот, расстроила. Виктору вдруг стало предельно понятно, насколько бессмысленны эмоции, когда с их помощью ничего нельзя исправить.
Он вытащил тело Жени из воды, поднял на руки и медленно перешел по мосткам на другой берег. Еще сидя на берегу, он приметил на краю соснового леска над небольшим обрывом удобную полянку. Там наверняка был легкий грунт, который удобно будет рыть даже подручными средствами.
«Конечно, надо бы поступить иначе. Например, вернуться в госпиталь или хотя бы связаться с Цехом, тогда похоронить можно будет по всем правилам, но сейчас это так же нереально, как из пушки попасть в Луну. Стоит мне высунуть нос на шоссе либо просто выйти в эфир, и Враг тут же накроет медным тазом. Он наверняка где-то поблизости. Взять себя тепленьким я теперь просто не имею права. Хотя бы потому, что в таком случае Женькина смерть окажется напрасной».
Туманов поднялся по тропинке на обрывистый берег, прошел до светлой полянки и осторожно положил Женю на землю. Место было хорошим; неприметным с тропинки, но имеющим отличный ориентир – точно напротив запруды. Виктор обошел полянку по кругу, отыскал крепкий сосновый сук и принялся за дело.
Рыть было нетрудно, земля оказалась легкой и рассыпчатой, как песок. Минут через десять Туманов углубился почти на четверть метра по всей площади будущей могилы. Работал он сосредоточенно, не отвлекаясь и не прерываясь ни на секунду, а потому и не заметил того, что происходит у него за спиной.
По земле позади Виктора медленно, будто вязкая жидкость, растекалась чья-то тень. Тот, кто ее отбрасывал, словно вырастал из земли, покачиваясь в такт деревьям и периодически вздрагивая, отчего тень колебалась, как колеблется водная гладь от близких звуков набата. Тень росла и надвигалась, но Туманову было невдомек, что теперь он на полянке не один. Он работал, изредка смахивая капли пота, и не замечал ничего вокруг. Тень прекратила вытягиваться в длину, на секунду перестала колебаться, затем вдруг резко укоротилась и так же резко продвинулась в сторону сыщика. Лишь когда тень накрыла часть вырытой ямы, Туманов наконец вышел из своего рабочего транса, прекратил копать и медленно повернул голову в сторону того, кто отбрасывал странную тень.
– Помочь? – прозвучал хриплый голос над самым ухом Туманова.
Виктор в панике отшатнулся, но это не помогло избежать неприятностей. Человек сплюнул смесью болотной жижи и песка сыщику почти на колени. Туманов отполз на четвереньках примерно на метр и замер с выпученными глазами. Рядом с краем наметившейся могилы, тоже на четвереньках, покачиваясь и отчаянно кашляя, стояла… Женя! Мокрая, испачканная грязью, с тиной в спутанных волосах, но живая.
