Все они смотрят на другой берег. Там дрожит столб золотого света, словно от солнца к земле протянулась сверкающая дорожка. Или в небе открылась рана, из которой хлещет золотистая кровь.
Ясень слышит сухой короткий щелчок. Он еще не успевает сообразить, что это выстрел из арбалета, а Криста уже взмахивает клинком, отбивая стрелу в полете. Нечеловеческая реакция, но Криста не совсем человек. Снова тренькает тетива. Время совсем замедляется, Ясень видит, как короткие стрелы, вынырнув из солнечного сияния, медленно ползут над землей. Их сразу несколько, все уже не отбить. Криста сшибает ту, что попала бы ей в лицо, еще один болт пролетает мимо, но два других вонзаются в тело – под ключицу и левее, в плечо.
Ясень, наконец, выходит из ступора. Вскакивает, хватается за оружие. Запоздало соображает, что сам он – тоже мишень, а стрелы отражать не умеет. Но стрельба уже прекратилась, начинается что-то новое. Солнечный столб исторгает человеческие фигуры. Они светятся, будто облиты расплавленным изжелта-белым металлом.
Два «расплавленных» бросаются к Ясеню, заходят с разных сторон. В глазах рябит от их блеска. Он вскидывает клинок, блокируя выпад слева, но тут же получает удар в затылок. Падает, чудом не теряя сознания. Его прижимают лицом к земле, веревкой скручивают запястья. Ясень пытается извернуться, хрипит и чувствует на губах вкус горькой степной полыни.
Кони мечутся как безумные – сияние совершенно их ослепило. Бойцы, что ехали в авангарде, уже мертвы. Один лежит головой в ручье, второй рядом на берегу, а из глазницы торчит арбалетный болт. Служанку зарубили мимоходом, не дав подняться. Телохранитель ранен – стрела в боку. Он с Кристой бьется спиной к спине, но долго это продолжаться не может.
Телохранитель падает с раскроенным черепом. Криста едва держится на ногах. Она, вся в крови, роняет клинок. Жить ей осталось считаные секунды. Нападавшие, видя это, опускают оружие. Свет, которым они облиты, начинает понемногу тускнеть. Расплавленный металл – лишь иллюзия, на самом деле это просто начищенные кирасы. Угасает солнечный столб на том берегу, бесследно растворяется в воздухе. Рана в небе закрывается, жар отступает.
Криста, шатаясь, входит в ручей, бессильно опускается на колени. Вода вокруг краснеет. Аристократка с трудом поднимает голову, находит Ясеня взглядом и вдруг улыбается. Разлепляет губы, и он отчетливо слышит:
– Не бойся. Это бывает.
Ветер ворошит ее волосы.
– Любой ручей приводит к морю, если попросишь. Найди меня, Ясень.
Один из нападавших, чуя неладное, прыгает к умирающей. Замахивается клинком, чтобы снести ей голову. Но вода вокруг вскипает, кровавая пена закручивается воронкой, и человека с мечом отбрасывает назад. Смерч высотой с двухэтажный дом вырастает мгновенно, скрывая Кристу. Взбесившийся ручей ревет и стенает, как штормовое море. Вихрь вращается все быстрее, разбухает, вбирая воду. Ветер сбивает с ног людей, стоящих на берегу. Ясень пытается вжаться в землю, вцепиться в нее зубами. Вой становится нестерпимым, но уши зажать нельзя, потому что руки стянуты за спиной.
Все кончается резко, в одно мгновение. Смерч, поднявшийся над мостом, вдруг лопается, рассеявшись мириадами брызг. Испаряется, дохнув на прощание морской прохладой.
Ясень пытается подняться на ноги, но кружится голова. Он ждет, пока станет легче. Стоит на коленях, глядя туда, где только что был ручей, а теперь только мост над высохшим руслом. Обнаженное дно потрескалось, как после многомесячной засухи, смерч высосал все до капли. Что ж, Драконы умеют прощаться так, чтобы это запоминалось надолго.
Кто-то подходит сзади. Затылок заранее начинает болеть, и наступает тьма.
На этот раз пробуждение оказалось менее комфортным, чем утром в гостях у Кристы. Ясень ощутил неприятный холод, разлепил глаза, но ничего не увидел – вокруг было совершенно темно. Следующее открытие не добавило оптимизма – Ясень был прикован к стене, распластан по вертикальной поверхности. Руки и ноги широко разведены в стороны, запястья и щиколотки схвачены так, что невозможно пошевелиться.
Рубаха промокла, прилипла к телу, по лицу стекала вода. Похоже, ему только что плеснули в лицо, чтобы привести в чувство. От души плеснули, с размахом – не меньше чем полведра, а остатки вылили на голову сверху. Хотя здесь и без купания не жарко – похоже, это подвал, подземелье, где круглый год царит знобящая сырость. Да и вообще, невесело – мутит, голова раскалывается.
В воздухе висел едва уловимый запах, словно только что задули свечу. Хозяева не желали, чтобы Ясень разглядел их физиономии, но кое-какие догадки у него все же имелись.
– Итак, юноша, вы, насколько я понимаю, готовы к беседе?
Никакой интриги, даже обидно. Предстоятель храма – голос не спутаешь. Это что же получается? Жрец заявился к аристократке и потребовал отдать Ясеня. А когда ему отказали, послал вдогонку головорезов? Тьма, да они там, в храме, совершенно свихнулись! Думают, никто не узнает?
Умом Ясень понимал, что жизнь его сейчас не стоит ломаного гроша. Уж если посланницу королевского рода не пожалели, то ему и подавно не стоит надеяться на благополучный исход. Но почему-то не испытывал страха – скорее, злость. Что-то шевельнулось внутри, как будто снова начал тлеть огонек, поселившийся в нем после прогулки по горящему полю.
– Что же вы, светлый брат, в темноте сидите? – вежливо спросил Ясень. – Как-то невместно, по-моему. Или прячетесь? Так это зря, узнал я вас, вы уж не обессудьте.
Невидимый собеседник засмеялся – искренне, с удовольствием, и от этого Ясеню стало не по себе.
– Юноша, вы мне нравитесь. Нет, правда! Эдакий звереныш – рычит, зубки скалит, а чуть зазеваешься, еще и за палец тяпнет. Так вы, значит, полагаете, что я от вас прячусь? Шутник же вы, право слово…
– Так, может, свет зажжете?
– А зачем он нам? Я все, что надо, уже увидел, не сомневайтесь. Да и вам так лучше будет, привычнее.
– Не понял.
– А, не обращайте внимания. Это я слегка вперед забежал.
– Послушайте, – сказал Ясень, – если пытаетесь меня напугать, то я вас разочарую. Не боюсь я вас, понимаете? Можете хоть на кусочки резать.
– Зачем же на кусочки? Вы нам целый нужны. Чтобы ходили, бегали, из седла не падали. Мои люди, кстати, даже коня вашего сберегли. Одурманили, правда, самую малость, чтобы на людей не бросался. Вы же знаете этих, перерожденных…
– Погодите, – Ясеню показалось, что он ослышался, – вы что же, надеетесь, что я к вам теперь на службу пойду? Издеваетесь?
– Не все так просто, молодой человек. Говорю же, вперед забегать не стоит. Вам еще нужно… гм… в себе разобраться. А мы вам поможем, поверьте на слово.
– О себе лучше беспокойтесь. Вы Древнейшую хотели убить, а она спаслась. Из-под земли вас теперь достанет.
– Да, – вздохнул предстоятель, – неловко получилось, действительно. Но кто сказал, что она спаслась? С такими ранами не живут. Впрочем, ушла красиво, этого не отнимешь. Не знал, что они так могут. В воду, конечно, пускать не следовало…
