– Что – «ну»?
– Слушай, хоть ты не темни. Чего вы на нас так смотрите? Звенка вообще сама не своя. Вместо «здрасьте» чуть морду не расцарапала…
– Так, это, Ясь… Они вчера на реку ходили…
– И что?
– Сестра тебе не рассказывала?
Ясень припомнил, что перед самым отъездом пытался расспросить Пчелку, чем закончилась забава с венками, но та почему-то отвечала невнятно и все время отводила глаза. Он решил – сестренка обиделась, что солнце не показало ей жениха. И не стал выпытывать дальше – хватало своих забот. А у них там, значит, случилось что-то?
– Так, Жмых. Давай теперь поподробнее.
Тот, смущаясь и запинаясь, поведал о сгоревшей «змее». Смотрел виновато – дескать, ты уж извини, друг, но из песни слова не выкинешь. Ясень же, слушая, потихоньку зверел:
– То есть она из-за этих венков-цветочков сегодня такая добрая?
– Ну так… – Жмых оглянулся и вдруг зачастил взволнованным полушепотом: – Нет, Ясь, ты сам подумай – у девчонки венок сгорел!.. Черным пеплом на воду – они там чуть в обморок не попадали… Вчера только и разговоров было – так и жизнь, мол, прахом пойдет, суженому огонь на роду написан… Как ей на тебя глядеть после этого? Я тебе так скажу – смелый ты парень, Ясь, да только краев не видишь. Ты когда сказал, что на поле собрался ехать, я не поверил, подумал – шутишь. Какой же дурак своей удачей рискнет? А ты, выходит, не шутил вовсе. Оно понятно, ты у девы-судьбы любимчик – и конь у тебя, и невеста первая в городе… Да только, сам видишь, меру тоже знать надо…
Он тараторил, как заведенный, а Ясень боролся с искушением дать ему в ухо. Или, пожалуй, в нос, в эту картофелину с веснушками. С размаху, чтобы юшка потекла по губам, по подбородку с редкой щетиной, закапала на рубаху…
Но еще больше раздражала другая мысль, которая стыдливо пряталась под нарастающей злостью. Насчет того, что Жмых, возможно, не так уж далек от истины. Ясень и сам неоднократно задавался вопросом – почему неписаные законы, по которым люди живут веками, ему, Ясеню, представляются не то чтобы глупостью, но… как бы это выразить поточнее?.. В общем, вызывают вопросы. И пробуждают желание проверить все на собственном опыте. Родители привыкли и уже не пугались. Отец – сам авантюрист по натуре – даже, кажется, завидовал временами. И со Звенкой Ясень разговаривал откровенно. Ну почти откровенно. Как она спросила тогда: «Не страшно деву-судьбу дразнить?» Он ответил, что деве не до него – в столице проблем хватает. А ведь мог бы сказать, что в хозяйку судьбы он, конечно, готов поверить, но только после того, как встретит ее где-нибудь на лугу и перекинется парой слов…
– Ладно, Жмых, – перебил Ясень, – я тебя понял. Потом до конца расскажешь. Выдвигаться пора – все вроде уже собрались.
Он хотел подъехать к Звенке, успокоить, убедить, что ничего страшного не случилось, но вокруг нее вертелись девицы. Они то и дело оглядывались на Ясеня – испуганно, но при этом с твердой решимостью защитить обожаемую подружку. «Вот же курицы! – подумал он. – Ладно, позже поговорим – целый день еще вместе ехать».
Ясень уже приготовился гаркнуть «Тронулись!», но тут со стороны выселок из тумана возникла еще одна всадница (если, конечно, это благородное слово вообще применимо к Мирке, ученице старого знахаря). Кобылка у нее была такая же рябенькая, с грустными глазами и куцей гривой. «Тебя только не хватало, – подумал Ясень. – Надо ехать быстрей, а то весь город с нами увяжется».
Туман с каждой минутой редел. Ясень в последний раз окинул взглядом городские постройки и развернул коня на восток – в ту сторону, куда уводила наезженная дорога.
Погода стояла великолепная. Казалось, что сейчас весна, а не осень, и лишь пожухлая степь вокруг портила впечатление. Солнце выбралось из-за дальних холмов и теперь светило прямо в лицо. Ясень достал «глазок» и посмотрел сквозь темное стеклышко. Солнечный диск был идеально чист, без единого пятнышка.
Отряд растянулся по дороге как маленький караван. Ясень, ехавший впереди, пересчитал людей – получилось полторы дюжины. Все те, кто, достигнув в этом году совершеннолетия, решили уехать из города. Кто-то хочет в гильдию на учебу, а кто-то на службу к одному из древних родов. Впрочем, одного желания мало – надо пройти отбор. «Смотрины», как их иронически называют в народе. И проводятся они каждый год, на второй день осенней ярмарки.
Так уж принято (еще одна традиция, да), что на ярмарку молодежь всегда едет своей компанией, отдельно от тех, кто везет товар на продажу. Хотя, если вдуматься, это глупо. Ехали бы вместе – больше бы шансов было, к примеру, от разбойников отмахаться. Впрочем, бойцы тут, конечно, те еще…
Ясень оглядел попутчиков и поморщился. Оружие – и то не у всех. Вот, спрашивается, зачем Волкам или Ястребам такие кандидаты на службу? Если начистоту, шансы имеет только он, Ясень, да еще Жмых, при некотором везении.
А барышни куда навострились? В этом году аж четыре едут. Ну ладно Звенка – тут разговор особый. А остальные? Замуж пора, а они скачут неизвестно куда.
Замуж, ага.
Мысли опять вернулись к вчерашней истории на реке, и Ясень выругался вполголоса. Нет, надо все-таки со Звенкой поговорить.
Он притормозил, пропуская других вперед. Но девушки вместе со Звенкой, поравнявшись с ним, отвернулись и поторопили лошадок. Ясень с трудом сдержался и промолчал. Сделал каменное лицо и продолжал торчать на обочине, пока весь отряд не проехал мимо него. Пристроился в хвост и стал размышлять о том, что куриц-подружек не мешало бы взять за шкирки, развернуть лицом к родному насесту и ласково дать пинка, дабы не путались под ногами.
Впереди возникла заминка. Неуклюжая Мирка что-то уронила, слезла с лошади и кинулась подбирать. Парни посмеивались и ехали дальше. Ясень, приблизившись, рассмотрел в руках у юной знахарки свиток, аккуратно запечатанный сургучом. Еще и шнурок имелся – прямо королевская почта, елки-метелки. Мирка испуганно оглядывала свое сокровище, охала и сдувала пылинки.
– Что это у тебя?
Она подняла глаза и, увидев Ясеня, покраснела.
– Письмо…
– Вижу, что не кастрюля. Ну и кому оно?
Мирка, пораженная тем, что с ней завели столь продолжительный разговор, окончательно растерялась. Пролепетала:
– В храм…
– Да ладно? – озадачился Ясень. – Старый хрен твой написал, что ли?
– Он не старый! То есть не хрен…
– Тебе виднее. Ну и что пишет?
– Не знаю, – она моргнула. – Я же не открывала!
Быстро глянула на печать, словно не доверяя себе, и прижала свиток к груди.
– Да успокойся, – сказал Ясень, – не отберу.
Подождал, пока она вскарабкается в седло, и спросил:
– Так ты за этим едешь? Чтобы письмо отдать?
– Да. И в гильдию попроситься.
– В гильдию? В какую?
