Мальчишка молча поклонился, поцеловал купца в щеку и ушел. Иверт подлил всем вина и, по привычке оседлав стул, проговорил, проглатывая очередной зевок:
– Почтенный Левис, вождь Алан Бешеный Кузнечик хочет знать правду.
– Это я, – улыбнулся конт, увидев растерянный взгляд купца. – Я граф Алан Валлид, верховный вождь Игушетии.
– Старый Левис подозревал, что за костюмом наемника прячется золотая цепь владетеля, – витиевато выразился купец, садясь на скамью. – Когда почтенный Левис узнал, что кирена Валия жива, он поспешил в Белую крепость, чтобы выразить соболезнование и попытаться выкупить свободу женщины. Но она его не узнала.
– Сошла с ума? – нахмурился Алан.
– Почтенный Левис так не думает, – покачал головой купец. – Левису кажется, что кирена осознанно ушла в мир духов. Как у вас говорят, к реке Забвения. Женщина не хочет помнить и не помнит. Герцогиня разговаривала с Левисом о погоде, о ценах на соль, но стоило ему поинтересоваться самой Валией, как женщина замолкала и смотрела на почтенного Левиса с удивлением, будто не понимала, о чем он говорит.
Мужчины мрачно переглянулись.
– Позволено ли будет старому Левису спросить? – прервал молчание купец, обращаясь к Алану. Дождавшись кивка, он продолжил: – Великий вождь хочет взять себе Белую крепость?
– Великий вождь хочет зарезать нынешнего герцога и заодно его советника, – кровожадно произнес Алан.
Иверт расхохотался.
– У нас, горцев, очень простые методы, почтенный Левис. Пришел, увидел, зарезал, – со смехом сообщил он.
– Ли не сможет занять трон отца, – грустно сказал купец. – Владетель, лишенный языка, будет вызывать у народа только жалость. Но почтенный Левис хочет отомстить за предательство и смерть друга. Поэтому он готов вам помогать. Все, что он знает, будет знать вождь Игушетии.
– Мы с благодарностью примем любую помощь, – кивнул Алан. – Я рад, что у Турена Ли есть такой друг, как почтенный Левис. Очень рад.
Разбудил конта веселый голос Оськи, громко распевавшего песенку про двух козлят-ксенят, которые очень не любят холодную воду.
Дверь распахнулась, и в спальню заглянул мокрый Ворон, по его флегматичной физиономии трудно было что-либо прочесть, но глаза юноши сверкали гневом.
– Доброе утро, кир Алан. Можно я убью вашего шута?
– Нельзя, – потянулся конт. – Но уши надрать разрешаю. Если поймаете, – договорил он в уже закрывшуюся дверь.
– Бриться, завтрак, доклад, – отдал распоряжения Берту, когда тот появился с ворохом одежды и тазом с водой. – Что там шут сотворил?
– Ведро с холодной водой водрузил над дверью комнаты ксенят, – четко отрапортовал Берт и зевнул.
Алан подозрительно на него покосился.
– Неужели кухарка?
– Кир Алан, она же старая!
– Так больше девок я тут не видел, – хмыкнул конт.
– Да тут… вчера на постоялом дворе сговорился… – начал оправдываться Берт, но Алан его уже не слушал.
Сегодня должны были появиться Алвис и Мэтью, требовалось сделать так, чтобы они не встретились. В том, что эти оба уже знают, куда исчез с постоялого двора конт со своей свитой, Алан даже не сомневался.
После завтрака все собрались в большой гостиной, стены которой были выкрашены в бледно-зеленый цвет.
– Прибыли люди от Кэпа, – начал доклад Хват. – Мая утром ходила на рынок, ни с кем не общалась, только с торговками, и еще подала нищему. Возможно, передала ему письмо, но это только мои предположения. – При упоминании о Мае лицо Иверта скривилось. – Мэтью вчера вечером уехал в крепость и до сих пор не вернулся.
– Не могли твои люди его упустить?
– Могли, кир Алан, – кивнул Хват. – Я думаю, надо снимать слежку. Это город, не горы, у меня нет специалистов.
Алан согласно кивнул.
– Снимай, но тихо, чтобы в доме этого не заметили. Пусть думают, что мы еще наблюдаем за ними.
– Я разобрал записи, утром у меня было время, и я записал все, а оригинал сжег. – Турен протянул конту лист бумаги. – Сильно опасно, – добавил он по-русски.
Мальчишка учил язык со скоростью вундеркинда. В мире, где грамота была привилегией, информацию с раннего детства привыкли воспринимать на слух. Поэтому неудивительно, что Турен легко запоминал незнакомые слова.
Все притихли, пока конт читал, и начали разговаривать только тогда, когда он с задумчивым лицом поднес бумагу к огню.
Мая оказалась слишком наблюдательной. Она заметила и нелюбовь конта к мечам, и его владение неизвестными в этом мире приемами рукопашного боя, и странности в отношениях с женщинами. Холодность и в то же время подчеркнутое внимание: подарки, цветы, уважительное отношение. Этому моменту девушка уделила целый абзац. Равное отношение и к рабам, и к воинам, и к ксенам. Даже написала, что Алан никогда не забывает поблагодарить людей, стоящих намного ниже его по социальной лестнице. Особое внимание она уделила отношению конта к богам. Его пренебрежение к обязательным посещениям храма ни для кого не было секретом, но Мая обратила внимание на то, как Валлид крестится и при этом поминает некоего Господа. Ничего не прошло незамеченным – перепады в настроении, болезненное состояние после войны с горцами, интерес к прошлому, раскопкам, неизвестные в этом мире знания, которыми он, не задумываясь, делился, словно это ни для кого не секрет, особенно девушка подчеркнула обширность знаний конта в медицине, «ворожбе», и его приятельские отношения с друидой, которая вопреки правилам их Ордена задержалась в Крови надолго и даже собиралась выйти замуж. И в то же время конт постоянно показывал полное незнание реалий этого мира. Мая старательно перечислила все случаи, о которых шептались, и те, свидетелем которых была сама, включая находку в желудке рыбы, когда оказалось, что конт не знает, что такое родовой перстень, но об этом ведь может рассказать любой крестьянский мальчишка!
Виктория даже не подозревала, что она сделала так много ошибок. Ей казалось, что все ее поступки вполне вписываются в легенду о потере памяти, но, прочитав донесение Маи, она поняла, что ее спасло лишь то, что она попала на фронтир, где людям для выживания приходится быть сплоченными и полагаться на того, у кого в руках власть. Алан был хорошим господином, и люди закрывали глаза на некоторые его странности. Но, как следовало из донесения, – за спиной шептались. Правда, не осуждали, а скорее считали своего владетеля этаким чудаком, чем даже гордились.
Вывод был неутешительным: если Мая все это расскажет Алвису, то лучшее, что ждет конта, – роль вечного узника где-нибудь в горах, а худшее – подвалы инквизиции и костер.
И что делать?
«Зарезать Маю и Алвиса», – хмуро произнес внутренний голос.
Да, это единственный выход.
«Не сможешь».
«Смогу, потому что, если меня не станет, Дарену тоже не жить. Как и Рэю, Берту, Иверту. Никто не поверит, что они ничего не замечали».
