Потом распорядитель и его помощники несколько раз звонили Эриху и буквально на пальцах объясняли, во сколько и где следует им быть, более того, обещали выдать на нашу группу специального человека, который проинструктирует перед парадом и проследит, чтобы всё было как надо.
Кто-то спросит: для чего это нужно? Отвечу. Я своими ребятами и девчатами гордился, и лишать их участия в параде не хотел. Они участники боевых действий тех времён? Участники. Так что ещё надо? В учениках я был уверен, вот и хотел их продемонстрировать. Это было не блажью, а осознанным желанием руководителя и воспитателя участвовать в этом знаменательном для меня событии. А ветеранами, которые принесли нам эту победу, я гордился, ещё с дедами участвовал во всех парадах, даже когда служил в армии, так что хотелось сделать им приятное.
Пока мы летели, штаб активно работал, формируя на лету, кто и где будет находиться, даже ролики прошлогоднего парада просмотрели, вряд ли что-то сильно изменится. О том, что нас вычислят, я не опасался, Вольт сообщил, что они держат под контролем все звонки президента и министра обороны, включая распорядителя, и если вдруг речь зайдёт о нас, будут делать обрыв сигнала связи, и они уже не смогут созвониться, случатся проблемы на АТС и с сотовой связью.
Когда мы подлетали на пятистах метрах к Москве, пилот сообщил, что обнаружил удобное место для посадки рядом с трассой. Малыши, да и большая часть пассажиров уже спали, лишь штаб работал, готовя наше участие в параде в честь семидесятилетия победы над фашистскими захватчиками, и готовили они его как боевую операцию.
Посадка прошла штатно, всех пассажиров заранее разбудили, так что, как только приземлились, сразу же отогнали машины на край поля, и я стал разворачивать баул, куда загнали технику. Самолёты конечно же были не видны на радарах, но вот их звук прорезался рядом со столицей и не уловить его не могли. Поясню: летели мы ночью с амулетами подавления шума на моторах, так что и не слышно нас было, и радарами не засечь, а в конце полёта амулеты начали разряжаться и отключаться, слишком сильный был источник шума, и амулеты работали на пределе. Вот такие дела.
Как только баул был свёрнут, я направился за бойцами, которые провели разведку окрестностей. Буквально у места посадки был глубокий овраг, в нём я и развернул два склада. Задача бойцов – вывести из них боевую технику и подготовить её к параду. Из другого склада требовалось достать комплекты формы и переодеться, все должны быть в форме красноармейцев периода начала войны со всей положенной амуницией, скатками, котелками и касками. Более того, я приказал подготовить пятьсот пилоток с красноармейскими звёздочками на подарки ветеранам и всем желающим. Перед рассветом склады были свёрнуты, но заметить ямы от них можно было только с воздуха.
Когда рассвело, я уже ходил рядом с построенными в шеренгу учениками, выводил из строя по одному и, используя амулет очистки одежды, приводил её в порядок. Так что она даже сверкать начала, как новая. А то ведь знаете – дети, у них быстро всё марается. С другой стороны шеренги с таким же амулетом шла Одна, зеркально повторяя мои действия. То есть выводила ученика метров на десять, активировала амулет, и от бойца отлетали облачком пыль и грязь, после чего он становился на место и выходил следующий. Так и работали. Сам я был в форме бойца Красной армии, в пилотке, с карабином за плечом, с сидором и со скаткой, каска висела на поясе, сапоги – те самые кирзачи, в которых я совершал пробежки. Ничего другого не было. У малых обувь была самодельная, очень похожая на армейские сапоги того периода. Только очень маленькие. Было у нас трое, которые умели их делать, да-да, я знания дал, так что всех оснастили.
Об остальных скажу так: десять учеников находились в охране, другие занимались техникой. Эрих снова вёл по телефону разговоры с одним из помощников руководителя парада, сообщил ему, где мы находимся, и попросил прислать пару автобусов и гаишную машину для сопровождения – всё же историческую технику погоним. Тот обещал.
Когда я закончил приводить участников парада и себя в порядок, то отправил малышей к кухне, где уже был готов завтрак. Выслушал Вольта – до начала парада осталось несколько часов – и пошёл инспектировать технику, а завтракать собирался последним, когда малыши и средняя группа поедят, вместе со старшими учениками.
К моменту нашего завтрака к нам с дороги съехали два длинных автобуса-неоплана и «форд» ДПС. Из переднего автобуса выскочил какой-то мужичок в костюме и, найдя Эриха, стал с ним о чём-то экспрессивно говорить. Тот кивал и улыбался.
Оказалось, выезжать нужно немедленно, иначе через закрытые дороги не проедем. Но лейтенант, выслушав куратора нашей группы, предложил позавтракать, пообещав, что всё мы успеем. К кухне были приглашены и водители автобусов, и сотрудники ДПС. Пока они откушивали, причём не без удовольствия, с живым интересом разглядывая технику и детей, которые возились рядом, – многие, обступив кухню и смущая гостей, смотрели на них, открыв рот, в большинстве это были малыши, – распорядитель облазил всю нашу технику и был изрядно удивлён её состоянием, но дал добро на участие в параде. Естественно, боеприпасов в пушке и пулемёте не было, даже замки с них были сняты. Всё же должна быть проверка техники перед её выходом на Красную площадь, по этой причине ни у кого не было ни одного патрона, хотя всё оружие было настоящим. Но это не страшно, соответствующие бумаги на эту тему у нас были выправлены, как и разрешение, подписанное министром обороны.
Наконец все начали собираться, повар и её помощники уже закончили мыть котлы на кухне и заливали новую воду, готовясь приготавливать походные блюда для всех желающих. Дальше просто: всю малышню загнали в автобусы, я с ними ехал старшим, а всю средневозрастную группу и старших рассадили по грузовикам, и колонна направилась на трассу.
До города было порядка восьми километров, но скорость пришлось держать по самой медленной машине, БТ-2, который развивал скорость не более сорока километров в час. Эрих боялся «разуться».
Однако мы успели. Въехали в город, постовые в парадной форме, регулировавшие движение, пропускали нас без остановок, перекрывая параллельные улицы, так что мы встали на нужной улице в очереди, и наш куратор куда-то убежал. Выбравшись из автобуса, те дальше не идут, я выяснил у Эриха, в чём дело. Радиостанций мы не использовали, палиться не хотелось. Оказалось, распорядитель убежал за теми, кто должен проверять технику перед выходом её на Красную площадь, а также узнать, как формируется группа, которая должна маршировать по площади. У нас ведь две заявки: на марш и на проход бронетехники.
Поглядывая на других участников, я довольно кивал: у меня ученики полностью соответствовали виду бойцов и командиров того периода войны – парни в красноармейской форме со всеми знаками различия, девчата в длинных юбках и беретах, всё как положено. Это и у малышей, и у средней группы, и у старших, разве что у двух последних групп ещё и оружие было на плече, в основном карабины, но у части ещё и ППД. Для антуража некоторые предлагали ещё перебинтовать часть учеников, для красоты, но я попросил без перегибов.
Через пять минут прибежал куратор и привёл несколько людей, двое были в форме. Те, что в форме, полезли осматривать технику, остальные направились к нам. Я стоял в группе руководителей клуба. Оказалось, один из мужчин отвечал за проход маршем колонн в старой советской форме, то есть реконструкторов из разных клубов, он-то и пришёл за нами. Два парня, вроде как наши воспитатели, собрали в шеренгу средневозрастную группу, а командовать ими на параде должен был я, и повели по тротуару на соседнюю улицу.
