— И что? — Голос матушки не предвещал ничего хорошего.
— За что ее посадили? Не подскажешь? Уж не за то ли, что она отравила неугодную невестку? Твою, к слову, мать, а с нею еще десяток человек… И главное, сама призналась. Во всем. Кроме того, что за отраву в торт подсыпала.
Раиса молчала.
А Зойка и вовсе дышать боялась.
— Жалела она, помнится, лишь о том, что другие пострадали… Не подумала, что невестушка торт на работу отнесет.
— Какое это имеет отношение?..
— Прямое. Хочешь денег? Заработай. Рассказывай про свое ноу-хау! Или не свое, а бабкино?
Зойка свернулась в крапиве калачиком, испытывая преогромное желание убраться подальше. Это ж… Вот тебе и раскаявшаяся грешница. В том, что матушка Раиса отраву продаст, она не сомневалась. Поторгуется для проформы, покрестится, потом покается… И будет прощена.
Она же, пожевав губенками, сказала:
— Сто.
— А не подавишься? — Мужик аж подпрыгнул. И Зойка с ним согласилась: ни фига себе аппетиты!
— Одно дело — доказательства былых злодеяний, — блеющим голосочком произнесла Райка, — и совсем другое — новый грех, который мне придется на душу взять. Тебе ведь яд не для того нужен, чтобы крыс травить… От Маринки избавиться хочешь? Хотя не говори. Мне все равно. Но я цену назвала. Не устраивает — можешь быть свободен…
— Устраивает, — сквозь зубы прошипел мужик. — Если правда, что об этом зелье тогда писали… Его действительно не определишь?
— Почему? — Раиса вновь стала прежней. — Определишь. Если знать, что искать.
Она отвернулась, и в какой-то миг Зойке почудилось, что ее заметят. Но нет, матушка поправила очочки и заговорила:
— Яды растительного происхождения на организм воздействуют иначе, нежели тот же мышьяк. Они метаболизируются. Зачастую — распадаются почти мгновенно. А если нет, то установить их — крайне сложно, тем более когда смерть выглядит естественной. Моя бабушка была хорошим человеком…
Зойка только хмыкнула мысленно — ничего себе, спровадить на тот свет кучу народу.
— Моя мать… заслужила смерть. Она избавилась от моего отца, жила с любовником… и меня избивала.
— Мне плевать, — откровенно сказал мужик.
— Бабушка всю жизнь пыталась помогать людям, и состав этот… она хотела получить успокоительное.
…Ага, а вышла отрава.
— И в микродозах ее состав работает именно как успокоительное, — меж тем продолжила Раиса. — Но, к сожалению, рассчитать индивидуальную дозу крайне сложно. А стоит чуть превысить — и эффект получается обратным. Человек впадает в глубокую депрессию. Появляются мысли о самоубийстве. Кроме того, там содержится экстракт красавки, а он сказывается на работе сердца…
Мужик слушал внимательно.
— Самое интересное, что настой универсален. Он действует и при приеме внутрь, и при контакте с кожей, и при вдыхании. Просто действие разное. Если перорально принимать, то эффект психогенный будет сглажен, тогда физиологическая реакция проявится ярко. Аритмия, потеря сознания. Полная остановка сердца. При вдыхании и контакте через кожные покровы — ситуация обратная. Яркие симптомы депрессивного состояния, и в то же время — сглаженные физиологические…
— И в чем разбавлять?
— Вода не подойдет. Жировые растворители тоже. А вот спиртосодержащие — самое оно…
Этакой подробной инструкции, похоже, и сам мужик не ожидал. Слушал. Кивал.
— Смотри, сам не надышись, — усмехнулась матушка Раиса. — Оно легко адсорбируется. А вот чтобы вывести из организма, нужны недели, если не месяцы. Подумай хорошенько…
Мужик, верно, уже надумал.
И вытащил чек.
— Я бы предпочла наличные.
— Мне в банк скататься?
Матушка задумалась, и Зойке были понятны ее сомнения. Упрется мужик в банк, поди найди его… Вернется ли?.. А если и вернется, то когда? Небось батюшка Лаврентий не вечность кататься станет. С ним потом объясняйся, откуда такая щедрость… Да и было у Зойки подозреньице, что местная благостная жизнь матушке давно поперек горла встала. Вот и решила она срубить деньжат и сделать ручкой что муженьку, что воспитанницам.
— Хорошо. — Матушка взяла чек. — Погоди… Постой здесь.
Она заковыляла по кладбищу в старую его часть. И Зойке пришлось высунуться, чтобы увидеть, чего такого матушка затеяла. Она же, встав на корточки перед могилкою — Зойка запомнила, перед какой именно — ковырялась под старым камнем.
Вытащила грязный флакон.
— Вот.
— А он рабочий? — поинтересовался мужик. Флакон он брать не спешил, разглядывал с опаской.
— Вполне. Он хорошо хранится, единственно, не выносит прямого солнечного света. Так что…
— А если…
— И на ком проверять станешь? — хихикнула матушка. — Или ты думаешь, я его дома готовить начну? Я могу, конечно, если ты согласен подождать пару месяцев…
— Что?
— А ты думал, я возьму мышиных хвостов и жабьих лап да плюну сверху? — Она засмеялась, откровенно издеваясь над гостем. — Это наука, дорогой. А наука требует точности и времени. Мне нужно собрать компоненты, экстрагировать их где-то… Смешать, надеясь, что концентрация в сырье была достаточной, дать настояться. Апробировать. Эту партию уже апробировали. Так что…
И мужик решился.
Он взял флакон, правда не руками, предусмотрительно платочек накинул. А уже потом в карман сунул. С платочком, стало быть.
— И будь осторожней. — Матушка вытерла пальцы о платье. — Состав сам по себе довольно летуч…
Чек она сунула в корсаж.
— Я буду молиться за твою душу.
— За свою помолись, — огрызнулся тот. И ушел.
А тем же вечерочком матушке посылку доставили. Не сказать чтобы событие это было из ряда вон выходящим, скорее уж обыкновенным насквозь — посылки приходили если не каждый день, то каждую неделю точно. Слали старую одежду, поношенную, но еще целую обувь. Постельное билье. Порой и вовсе хлам, навроде ломаных игрушек. Главное, что каждую посылку матушка вскрывала самолично, и нынешняя не стала исключением. А помогала ей Алиска, из новеньких. Эта-то мигом сообразила, где очутилась и что выбраться отсюдова не выйдет, вот и принялась перед матушкой хвостом мести.
Алиска вернулась довольная, как никто, рассказывать принялась, что вещички-то в посылке преотменного качества, фирмовые. Девки не поверили. Кто по доброй воле фирмовое шмотье пришлет? Алиска ж била себя в грудь, слюною брызгала, доказывая, что она-де сечет фишку. И описывала так, подробненько, что юбки шерстяные, что жакет, который матушке аккурат впору пришелся. Что туфли и сумочку из натуральной кожи… Матушка их как увидела, прям затряслась вся, Алиске и потрогать не позволила, мол, нечего тело баловать, о душе думать надобно. А сама-то уцепилась!
