Зойка указала на низкое длинное здание.
— Раньше коровник был. Теперь типа общежитие… Там, конечно, ремонт забацали. Теперь и не сквозит. Душик имеется, один на всех. Кровати стоят в два яруса. Там же и классы, чтоб, мол, учились. Аттестаты потом выдадут… Вообще тут не сказать, чтоб совсем хреново. Но задолбало все, сил моих нет! Особенно морали ихние. Что батюшка Лаврентий со своим писанием, что остальные, то шить надо, то полы драить, то в коровнике…
Зойка вдруг запнулась и резко отступила от Макса. Исчезла горделивая осанка, напротив, девушка опустила голову, и плечи ее поникли, и во всей фигуре появилась какая-то покорность. Впрочем, вскоре Алина поняла, в чем дело: из бывшего коровника, а ныне общежития, вышел человек в черной рясе.
Был он высок. Худ.
И впечатление производил отталкивающее, хотя Алина не могла бы точно сказать, что именно ей было неприятно в этом человеке. Лицо ли его, на котором застыла гримаса недовольства, запах ли — острый, ладанный, или же тяжелый взгляд, задержавшийся на Алине?
— Доброго дня вам, — произнес человек низким голосом.
— И вам, — ответил Макс. Алина же промолчала, испытывая преогромное желание за Макса спрятаться. — А мы вот к матушке Раисе приехали, но девушка сказала, что она умерла.
— Зоя!
Зойка присела в полупоклоне.
— Я как раз вела показывать им наше хозяйство. У них… родственница с проблемами. — Голосок Зойкин был тонким, дрожащим. — И я не знала, где вас искать…
Под взглядом батюшки Лаврентия Алина чувствовала свою порочность.
Юбка коротка. Волосы растрепаны. Косметика… И вообще, она, Алина, кругом грешна. Так и тянуло покаяться.
— Хорошо, Зоя, можешь быть свободна.
— Я… я в церкви все сделала уже. И к матушке Раисе сходить хотела. — Зоя говорила тихо, едва ли не шепотом. — Убраться на могилке… Можно?
Батюшка Лаврентий нахмурился было, но потом все же соизволил кивнуть:
— Иди. И смотри, не опоздай.
Зоя исчезла вмиг. И Алине стало ее жаль. Может, девочка и не самая приятная, но… она не заслужила такого. Или заслужила?
— Зоя здесь уже полтора года, — меж тем заговорил отец Лаврентий, обращаясь исключительно к Максу, Алину же в ее греховности он решил не замечать. — А вы?..
— Нам порекомендовали обратиться к матушке Раисе. Мы не знали, что она умерла… Но видим, что дело ее живо…
Макс указал на коровник.
— У меня сестра есть. Младшая. Четырнадцать всего, связалась с дурной компанией. Попивать стала. Из дома исчезает. Подворовывает… Это Алина, моя невеста. Так вот, Сонька ей и хамит. А еще отравить пыталась. Дурная, конечно. Но после мамкиной смерти с нею сладу никакого.
Макс врал, как на духу. А батюшка Лаврентий кивал, на лице его появилась маска сочувствия, мол, понимает он…
Следующий час прошел в познавательной экскурсии. Их провели по общежитию, которое и после ремонта не утратило сходства с коровником. Показали учебные классы.
Огород.
Птичник с курами редких пород.
Скотный двор, мастерскую, в которой девушки занимались вышивкой.
— Мы приучаем не только ко смирению, — при появлении батюшки Лаврентия все разговоры мигом прекращались, — но и к труду. Труд возвышает душу…
— А с полицией у вас не возникает… недомолвок? — осторожно поинтересовался Макс.
— В районе знают о нашей школе. И дважды награждали! — Это батюшка Лаврентий произнес с гордостью. — Все девочки попадают сюда с согласия их родственников, родителей или, чаще, опекунов. И естественно, поначалу многие заблудшие души упрямятся, не желая возвращаться на путь добра. Зло кажется привлекательным. В нынешнем мире полно соблазнов, пред которыми не устоять юнице…
Он говорил что-то еще, а Алина не могла отделаться от мысли, что все это благостное заведение по сути своей — тюрьма для несовершеннолетних.
— Вижу ваши сомнения. — Отец Лаврентий удостоил Алину насмешливого взгляда. — Однако же, коль вы не готовы думать о духовном, то поразмыслите о телесном. Взять хотя бы Зою… Она попала сюда в пятнадцать лет. Она курила. Пила. Пробовала травку. Лгала, как дышала… Я не говорю уже о венерических болезнях, от которых ее пришлось лечить. У нее за спиной три аборта. И что ждало бы ее на свободе? Еще пара лет такой жизни, а после игла и смерть в подворотне? Сюда обращаются те, кто испробовал иные пути: убеждения, психологов, лекарства даже. Нет, мы не принимаем девушек с явными отклонениями в психике. Или активных наркоманов. Мы не настолько самоуверенны. Но есть те, кто оступился и в слепоте своей не разумеет, что жизнь его вот-вот оборвется.
Наверное, он был в чем-то прав.
Или нет?
— Оступаются многие, — меж тем продолжил отец Лаврентий. — Но немногим дано осознать ошибку. И уж вовсе единицы имеют шанс исправить ее… Моя супруга, о которой вам говорили, была из их числа.
Он перекрестился.
И Алину потянуло перекреститься следом, но она удержалась.
— На заре юности Раиса поддалась искушению… — Он говорил медленно, с расстановкой. — Она встала на путь порока. И едва не погибла. Я встретил ее в больнице. Раиса попала туда с передозировкой, но ее, к счастью, откачали… Тогда она и не думала о том, чтобы завязать. Нет, все ее мысли были устремлены лишь на то, чтобы найти денег на новую дозу. Я увидел перед собой женщину… по документам ей было чуть за двадцать. Выглядела она сущею старухой. Да и на человека походила слабо. Скорее уж на человекообразное существо. Не знаю уж, верно, божий промысел, не иначе, не позволил мне отступиться. Я еще не принял сан, да и вовсе не мыслил о подобном пути. Был лишь интерном, мне стало ее жаль. Почему ее? Не знаю… Я приходил. Читал ей. Рассказывал что-нибудь. И в какой-то момент увидел, что мои визиты ей не безразличны. Я уговорил ее попробовать отказаться от наркотиков. И да, мы оба прошли длинный путь, прежде чем оказались здесь.
Он вздохнул:
— Мне очень не хватает ее поддержки… Она, как никто другой, понимала этих девочек. Я же… я лишь исполняю, что должно. И пускай мои методы не всегда получают одобрение, но у воспитанниц хотя бы появляется шанс.
Возразить на это было нечего.
И Алина промолчала. Она молчала до машины. И когда села в нее, и когда Макс мотор завел, тоже не проронила ни слова. Только когда машина тронулась с места, спросила:
— Выходит, мы сюда зря приезжали?
— Почему? — Макс потер переносицу. — Ну, во-первых, мы увидели, на что ушли деньги Марины. Во-вторых, узнали кое-что о ее прошлом. Марина, Раиса и Галина, полагаю, вместе промышляли… Потому Марина и расщедрилась… В-третьих, мы еще не закончили.
Алина нахмурилась: она не понимала, что еще Макс собирается делать. Он же, выехав за деревню, остановился. Осмотрелся.
