— И ты ее проводил?
— Да, наверх. Марина сказала, что хочет остаться одна. Горничную и ту выставила. Хотя она никогда особо прислугу не жаловала. Считала, что та приставлена следить… Попросила меня принести воды. В ее мини-баре минералка закончилась. Я спустился на кухню. Взял бутылку. А когда поднялся, то увидел, что Марина спит.
— Уверен, что она спала?
— Ну, да…
— Именно спала? — уточнил Макс. — А не была без сознания? Или уже мертва?
— Что? — Егор нахмурился. — Я, конечно, пульс не проверял, но… она храпела. А я не слышал, чтобы люди, потеряв сознание, храпели.
Это было произнесено с явною издевкой, которую Макс, однако, пропустил мимо ушей.
— И что ты сделал?
— То, что давно собирался. Пошел к себе и лег спать. Уснул, кстати, моментально, и сколько времени проспал, не знаю. Разбудил меня скандал.
— Идиотка! — Голос Стасика доносился из коридора.
Егор повернулся на бок, надеясь, что скандал этот сойдет на нет или хотя бы перенесется куда-нибудь подальше.
— Вечно тебе мерещится на пустом месте!
— Сам дурак! — Марина тоже кричала, впрочем, она всегда говорила громко, а на крик порой переходила, сама того не замечая. — Я знаю! Ты спал с ней! Признайся!
— Да иди ты…
— Стой! Только попробуй!
Раздался грохот. Звон стекла. И Егор вынужден был подняться, потому как одно дело — скандал, а другое — убийство в пылу ссоры. А в то, что Марина способна была размозжить неудачливому кавалеру голову какой-нибудь вазой, он верил.
— Я тебя ненавижу!
Марина стояла, вцепившись обеими руками в парапет.
— Слышишь?! — кричала она в темноту. — Я тебя ненавижу! Убирайся!
— Уберусь! — отозвалась темнота Стасиковым голосом.
— И кольцо свое забирай!
Стянув с пальца серебряный перстенек, Марина швырнула его вниз.
— Ублюдок! Какой же ублюдок!
— Старая жирная корова! — Стасик определенно был пьян, если решился сказать подобное.
— Кто корова, я? — взвилась Марина и бросилась бы вниз, если бы Егор не удержал. — Он меня коровой назвал!
— Старой. И тупой! Если бы ты знала, как достала меня! Своей тупизной, своими капризами бесконечными! Да господи, я рад, что не женился на тебе! Тебя ж ни один нормальный мужик не выдержит! Мало того, да меня тошнило, когда я в постель с тобой ложился!
Стасика несло.
И Марина застыла, окаменела. Егор же понятия не имел, что ему делать, потому просто стоял, держал женщину, жалея, что вообще вернулся домой в этот вечер.
— Ты посмотри на себя! Думаешь, твои салоны тебе молодость вернут? Ботокс? Подтяжки? Да ты смешна! Старуха, которая пытается казаться восемнадцатилетней!
— Ненавижу! — всхлипнула Марина, оживая. — Я его ненавижу!
Стасик орал еще что-то.
— Уйдем, пожалуйста… Я… Мне плохо…
Она покачнулась, повисла на плече Егора.
— Все хорошо, Марина. Завтра он уедет и все. Ты забудешь его. И все, что он тут наболтал. И вообще, ну его к лешему!
— К лешему, — тихо повторила она и, уткнувшись в плечо, разрыдалась. — К лешему! Всех к лешему! Ты правильно сказал, завтра же пусть убираются…
Она лепетала что-то еще, и Гошка молча гладил Марину по всклоченным волосам, по плечам, не зная, как еще утешить. Он вообще не был силен в утешениях.
— Я проводил ее до комнаты. Заставил лечь, налил воды, она выпила. Попросила чего-нибудь покрепче, но я отказался. Алкоголь — не лучший способ успокоить нервы. Я так и сказал. И еще про то, что утром все будет по-другому.
— И она?
— Легла. Она была такой тихой и задремала быстро. Я посидел немного рядом, потом ушел наверное, не стоило оставлять ее одну. Но я как-то не подумал, что может произойти еще что-то, хотел поговорить со Стасиком, чтобы тот убрался с утра, чтобы не пытался даже близко подойти к Марине. Честно говоря, испытывал огромное желание выставить его прямо тогда.
Егор ущипнул себя за подбородок.
— Зря не выставил. Побоялся, что Стасик скандал затеет, разбудит Марину. Ей ни к чему новые волнения. А с утра собирался предупредить охрану. Дал бы полчаса на сборы… Ну я и пошел к нему сказать. В доме Стасика не было. Там. — Егор махнул куда-то в сторону окна. — Там его мастерская… Раньше просто домик летний был, но, когда появился Стасик, Марина отдала этот домик под мастерскую. Ему, видите ли, уединение требовалось. Для вдохновения…
Прогулка взбодрила. И Егор подумал, что, если разобраться, все складывается отнюдь не худшим образом. Стасик исчезнет, Марина отдохнет, глядишь, и образумится. А там…
Далеко он не загадывал.
В окнах домика горел свет. И сам этот дом, скрытый в центре живого лабиринта, выглядел несколько заброшенным. Этакий приют одинокого творца.
Творец сидел на ступеньках и пил виски из горлышка.
— А, Гошка, привет! Как истеричка?
— Уснула.
— Ну и слава богу, — вполне миролюбиво отозвался Стасик. Он протянул бутылку. — На вот, выпей.
— Спасибо, воздержусь.
— Ах да, у тебя же язва… Язва мозгов, а то и разжижение. — Стасик захихикал, он был пьян почти до невменяемости. — Знаешь, что самое классное? Я наконец могу сказать то, что думаю… А думаю я, что вы — компания зажравшихся сволочей.
— Уходи.
Егор отобрал бутылку и зашвырнул ее в кусты.
— Куда?
— Понятия не имею. Меня это не касается. Куда угодно. Но завтра тебя здесь быть не должно.
— Да неужели? — Стасик попытался встать, но покачнулся и плюхнулся на порог. — И чего это ты вдруг раскомандовался?
— Марина больше не желает тебя видеть.
— Тю… ерунда какая! Сегодня не желает, а завтра пожелает… Мы же с нею лю-бов-ни-ки. — Это слово Стасик произнес по слогам. — Или завидуешь? Слушай, а может, ты в нее влюблен? А что, классический сюжет — прекрасная мачеха, юный пасынок… Правда, ты, дружок, уже ни черта не юный, а она — далеко не прекрасная. Но, признай, был у вас роман?
Егор ничего не сказал.
— Был, — с преогромным удовлетворением в голосе произнес Стас. — Конечно, был! Поэтому ты так и трясешься над ней. Первая любовь…
Желание врезать стало почти нестерпимым.
— А она тобой попользовалась и выкинула. Забыла. Променяла на меня! — Он стукнул себя кулаком по груди. — Обидно, да? Ты на нее работаешь, деньги зарабатываешь, бегаешь, как собачонка, по мелким поручениям, сопли вот вытираешь. Утешаешь. А что взамен? Ничего.
