Слова о единстве перед лицом угрозы с севера – есть. И даже слишком много.
О нетерпимости ко всем посягательствам на молодую (это в 25 лет-то?) государственность – вообще в каждой речи есть. По поводу и без оного.
О грядущем возвращении «временно утраченных территорий» говорит каждый политик. Кстати, большинство из них призывает при этом жестоко покарать неразумное местное население. С чем я, как специалист, согласиться не могу – это крайне недальновидно! Таким образом они только множат ряды своих потенциальных противников. Но, надо полагать, они работают по каким-то специальным, лично для них созданным, методичкам. Ибо ничем иным невозможно объяснить такую похожесть их речей. Прямо, как по единому шаблону, написано. Трудно это понять – но необходимо! Мне ведь с ними работать. Ну, пусть и не с этими вип-персонами, но ведь и нижестоящие чиновники точно также себя ведут! Что-то есть в этом непонятное…
И много чего странного находил я в этих материалах. Надо отдать должное нашим аналитикам и яйцеголовым интеллектуалам из АНБ – работу они проделали колоссальную! Практически на каждого более-менее значимого персонажа имелось своё досье. Как на украинских политиков, так и на их оппонентов. Даже на отдельных атаманов! И на всевозможных персон пониже рангом – тоже что-то было. Никого не оставили без внимания, всех учли. Представляю, какую гору материалов пришлось переработать нашим парням… Кто там говорил, что их хлеб сладок? А не хотел бы он попробовать побыть в их шкуре? Впервые шевельнулось у меня чувство уважения к этим ребятам. Мы, военные, всегда их недолюбливаем и поглядываем свысока на кабинетное копошение этих спецов. А вот, поди ж ты… Были бы у меня по Ливии такие материалы или по Афганистану…
Машину тряхнуло на выбоине, и я потерял нить своих размышлений.
– Простите, сэр! – оборачивается с переднего сиденья сопровождающий. – Местные дороги…
Да уж, могу себе представить.
Но дорога наша подходила к концу – впереди уже распахивались ворота комендатуры. Понятное дело, что официально это учреждение называлось совсем по-другому – но эта ширма никого не вводила в заблуждение. Иначе его никто и не называл, все и всё прекрасно понимали.
– Командир подразделения сопровождения лейтенант Хансен! – широкоплечий здоровяк, по лицу которого ясно читалась вся история его предков-викингов, встал со своего места.
– Очень рад! – киваю в ответ.
– Мой заместитель – мастер-сержант Крамер! – в свою очередь представляет подчиненного лейтенант.
А вот тут сразу видно «битого волка», как говорят по-русски.
От мастер-сержанта просто веет опасностью, прямо-таки на расстоянии можно это ощутить. Внешне же он совершенно невозмутим и собран. Но меня, тоже далеко не вчерашнего студента, провести невозможно.
Как можно распознать старого солдата?
Поставьте рядом двух человек в военной форме – опытного бойца и выпускника учебного центра. Даже если они будут одеты в совершенно новенькую, одинаковую форму, то различия будут прямо-таки разительными. Опытный солдат даже форму носит немного иначе, с некоторой нарочитой небрежностью, как может показаться на первый взгляд. Но это не так! Небрежностью здесь и не пахнет! Старый боец не станет наглухо застегивать все пуговицы и кнопки на куртке, ведь это слегка затрудняет (или может затруднить, что, в принципе, одно и то же) передвижение. Да и не всегда можно быстро достать из кармана нужную вещь. Новые застежки и кнопки, они, знаете ли, не всегда ведут себя одинаково…
Да и снаряжение на подвесной системе или разгрузочном жилете тоже не всегда размещается у него так, как этому учат инструктора в центре подготовки. У каждого человека есть свои особенности поведения, по-разному развиты руки – и опытный специалист все это учитывает автоматически. А вот у новичков, особенно в первое время, все расположено одинаково. Потом-то, они, конечно же, научатся учитывать возможности собственного тела – но это будет ещё не скоро.
Да и по сторонам «старики» посматривают не так, как это делает ещё зеленый молодняк. Грамотный специалист подсознательно просчитывает все возможные источники опасности и, если не сможет по какой-то причине сесть или встать так, чтобы минимизировать опасность лично для себя – то обязательно всегда продумает и прикинет все возможные варианты отхода, когда вдруг того потребует обстановка. И из своего поля зрения эти направления он уже не выпустит. А меня в первое время удивляла и даже оскорбляла подобная манера ведения разговора! Стоит, вроде бы с тобою и беседует – а всё время взглядом по сторонам шарит! Вроде бы офицер с ним разговаривает, должен же он это учесть! Но нет, занят такой вот вояка какими-то своими делами – и черта с два ты его от этого сможешь отвлечь! И все равно ему кто перед ним стоит, хоть капитан, хоть генерал…
Были, разумеется, и другие признаки, но даже по этим я научился безошибочно определять таких старых солдат. А Крамер, в довершение ко всему, ещё и постоянно присматривался к собеседнику, словно бы выбирая точку для удара. Так оно, впоследствии и оказалось, он сам мне потом признался, что выработал эту привычку в ходе общения с нашими, так сказать, оппонентами.
– Никогда не знаешь, сэр, что придет в голову этим головорезам. Только что он с тобою мирно разговаривал – и вдруг стреляет! Спасение тут одно – выстрелить первым! Или ударить ножом, я постоянно держу его под рукой…
Что и говорить, боец на ножах он оказался знатный, мне до него ещё расти и расти. Но уважительное отношение ко мне у него проявилось сразу – и не в последнюю очередь из-за той самой истории с Масудом. Этот случай был уже к тому времени известен. Вездесущие штабные писари и связисты разнесли это по всей комендатуре.
– А наш новый майор – тот ещё головорез, оказывается! Лично дрался на ножах с афганцами и за это пользуется среди них уважением и авторитетом!
Не могу сказать, что это плохо – уважение среди таких вот мастер-сержантов мне было обеспечено авансом. А вот среди других офицеров… впрочем, это уже совсем другая история.
Внимательно присматриваюсь к Крамеру – мне с ним ещё работать и работать. В такой ситуации важно сразу правильно выстроить все взаимоотношения и выработать наилучшую тактику. Отчего-то мне кажется, что с ним у меня это выйдет хорошо. Есть в нем некая уверенность, да и я тоже далеко не зеленый новичок – сработаемся!
А отчего именно с ним?
Да есть, знаете ли, некоторые… г-м-м… предчувствия…
Мой непосредственный начальник – подполковник Вершбоу особенной разговорчивостью и откровенностью тоже не отличался, но поставленные задачи объяснил корректно и грамотно.
– Основная ваша задача, майор, это обеспечение бесперебойной работы наших специалистов. Всех, которые прикомандированы к миссии. Ради этого вы можете и должны наладить тесное взаимодействие с местными главарями – атаманами и отцами, как их тут называют.
– Сэр, вы, возможно имели в виду «батек»? Здесь так традиционно называют главарей разбойничьих группировок.
