Ж.К.47 глядел вокруг изумленными глазами.
– Все-таки странно осознавать, что в самой глубине моих снов я побывал на экскурсии в собственном мозге!
– Нет, в глубине снов ты прогуливаешься по твоему бессознательному, которое принимает себя за мозг… Но в конечном счете это практически одно и то же.
– Куда ты поведешь меня теперь?
– Туда, где будет происходить самое важное.
Они оказались перед кустом красных нейронов cortex cerebri – коры головного мозга.
– Что это?
– Это твои внутренние часы. Вернее, в таком виде твое бессознательное воспринимает твои внутренние часы. Именно здесь ты ощущаешь течение времени. Прошлое, настоящее и будущее – лишь понятия… или, как сказала бы мама, убеждения. Рано или поздно понятия становятся общепринятыми. К примеру, твои внутренние часы отчасти связаны с появлением и исчезновением света – чередованием дня и ночи.
– Но ведь время является объективной реальностью?
– Ты помнишь фразу: «Реальность – это то, что продолжает существовать даже после того, как в нее перестаешь верить»? Все, что ты называешь реальностью, на самом деле лишь твое убеждение, что да, это реальность. Мозг, который ты видишь в настоящий момент, не более чем плод твоего воображения. Не забывай, Ж.К.47, что мы находимся в сновидении.
– Но этот сон так похож на явь!
Ж.К.67 приблизился к нервному узлу, в котором содержалась мысль о времени.
– Вот он-то нам и нужен. Сейчас мы будем скручивать – или, по крайней мере, убедим в этом твое бессознательное – кончик этого узла так, чтобы из него получилась петля.
Внезапно Жаков ослепила яркая вспышка света, сопровождавшаяся оглушительным грохотом. В красном кусте разразилась мини-гроза, и их пронзили болезненные электрические разряды.
– Ай! – вскрикнул Жак. – Это еще что?
– Кажется, я знаю… Это… сомнение.
– Сомнение?
– Что-то в тебе воспротивилось мысли о совершении манипуляции с нервным узлом в целях лишить его понятия о времени. Часть твоего бессознательного понимает, что я хочу сделать, но отказывается создавать эту аномалию.
Вокруг них усиливалось статическое электричество. Красный куст нейронов сотрясался от пробегавших по нему молний.
– Господи, неужели все это происходит из-за моей мысли?
– Точнее, из-за твоего страха перед потерей последовательности. До сего момента все было логично, соответствовало тому, чему тебя научили твои родители, преподаватели и другие люди, с которыми ты взаимодействовал в жизни. Сама мысль о том, что времени не существует, невыносима для твоего рассудка.
– Однако же я вас слушаю!
– Ты меня слушаешь, но я разделываюсь со всеми твоими убеждениями, поэтому твое бессознательное взбунтовалось. К тому же хоть ты со мной и разговариваешь, но так и не принял целиком мысль о том, что я создал лифт времени, чтобы беседовать с тобой. На самом деле ты просто констатировал, что кто-то давал тебе советы во сне, которые оказывались полезными. Потом ты перестал задавать себе вопросы и слушал меня, но по-настоящему так и не поверил ни в мое существование, ни в мое изобретение. И вот, как видишь, твое бессознательное восстало против… меня.
Возникавшие из нейронов молнии сверкали исключительно над головой Ж.К.67.
– Я не желаю вам зла!
Удар молнии – и Ж.К.67 скорчился от боли.
– Ты – нет, зато твое бессознательное – да. Оно хочет убить меня, чтобы я стал не более чем одной из множества мыслей, а затем лишь воспоминанием о сне, «правдоподобной иллюзией».
– Ж.К.67, я вовсе не хочу причинять вам зло!
– Тогда поверь в меня по-настоящему! Время – всего лишь условность, ты можешь попасть в прошлое, не покидая настоящее! Ж.К.47, поверь в меня! Умоляю!
Снова ударила молния. Мужчина с седыми волосами упал и теперь лежал неподвижно, распростершись между нейронами.
Неужели бессознательное пожелало прекратить этот диалог, потому что он казался ему невыносимым? – подумал Жак.
«Будущий я», который дает мне советы во сне? А я и правда никогда в него до конца не верил. Только после того, как он вызвал у меня приступ сонного паралича, я начал прислушиваться к нему, а когда все обошлось, я продолжал возвращаться в одно и то же сновидение, чтобы поговорить с ним из чисто корыстных соображений. Но в глубине меня… то есть здесь… я так и не примирился с мыслью, что «будущий я» может вернуться в прошлое – вернуться во сне – ради общения со мной.
Внезапно Жак понял, что должен расквитаться со своим бессознательным, если хочет допустить мысль о том, что Ж.К.67 изобрел свой знаменитый «Атон».
Он дотронулся рукой до нейрона, и его сознательное подключилось к бессознательному. Он вспомнил свое рождение, глубоко травмировавшее его.
Мой первый сон был резко прерван. Я до сих пор не оправился от этого.
Ему снова вспомнился момент, когда он, будучи младенцем, осознал, что отделен от мира. До того времени он считал, что составляет единое целое с мамой, а потом, в девять месяцев, на его глазах… нет, не он… мама покинула его. Невозможность заставить ее вернуться оставила глубокий след в его душе.
Первое расставание с мамой было ужасным, хоть оно и продлилось всего лишь несколько часов.
Затем он мысленно пережил тягостные минуты, когда отец заставлял его есть красное мясо с кровью, вспомнил и пуловеры, чересчур узкие горловины которых сдавливали ему шею, потому что были ему малы. Бессознательное все запомнило. Бессознательное ничего не простило. В его памяти хорошенько засело: «с тобой плохо обращаются», «тебя не уважают», «то, что происходит с тобой, несправедливо».
Он подумал о смерти своего отца.
Еще одна несправедливость.
Он подумал о ране на лбу, которую получил из-за Вилфрида.
Мне казалось, что я давно простил его, но нет, я все еще сержусь. В действительности мне всегда хотелось, чтобы он был наказан как можно более жестоким образом за мое унижение, за шрам, вызывающий любопытство у людей, с которыми сводила меня жизнь.
И если бы только Вилфрид. Он помнил все унижения, пережитые в детстве: публичное оглашение плохих оценок, насмешки старост класса, ухмылки директора, заведомо уверенного в его никчемности.
Я никому ничего не простил. Я просто запрятал в глубины моего бессознательного все, что тревожило мое сознание. Я сделал вид, что простил, чтобы очистить разум, но вследствие этого пережитые травмы еще сильнее врезались в память.
Ему вспомнились девочки из его школы, отказавшиеся с ним целоваться.
Мое бессознательное ничего не забывает и ничего не прощает. Мое бессознательное никому не доверяет.
