– Именно этот рецепт я и хотел узнать.
– Ну ладно, скажу. В яд мы добавляем мандрагору и белладонну.
– А в противоядие?
– Дурман и белену.
– Ух, я мог бы и сам догадаться! Дурман применялся во время Первой мировой войны как средство от нейротоксических газов. Все растения, которые вы назвали, содержат атропин, парализующий парасимпатическую систему. Но как вы узнали об этом?
– Опытным путем. Желающих отравить или поработить своего ближнего было столько, что мы могли за долгие века опробовать разные варианты, пока не нашелся точный рецепт. Запоминай. – И он продиктовал пропорции. – Но будь осторожен, Жак, ты должен осознавать, что вводишь людей в состояние, в котором они способны слышать и думать, но не могут двигаться. Все-таки это крайне мучительно для них.
– Я знаю, каково это! Однажды я испытал это на себе.
Барон Зупимба пригладил бороду, а затем уведомил Жака, что отныне он стал Гуник – дружественным духом.
– Спасибо, что уделили мне время.
– Знаешь, мы тут все страдаем от праздности. Скучновато здесь, так что навещай нас, как только появится желание.
Жак еще раз поблагодарил Барона Зупимбу за оказанное доверие, попрощался с духами, обитавшими на кладбище Порт-о-Пренса, и вернулся в свое тело, чтобы подготовиться к пробуждению.
Лежа в своей постели, Жак открыл глаза.
В невидимом нам мире сокрыты ответы на многие вопросы мира реального, но эту область только-только начинают изучать. Возможно, придет день, когда в мире мертвых появятся посланники из мира живых, и наоборот… Предрассудки исчезнут. Духов перестанут воспринимать в качестве пугающих чужаков. Если только чужаками не окажемся мы сами.
У Жака был ощущение, что он открыл нечто важное.
Он подошел к окну и долго созерцал Париж с высоты Монмартра.
Без предрассудков… В конечном счете, «призраки», «духи», «неприкаянные души» – все это уничижительные слова. А экзорцисты, в задачу которых входит изгнание духов… чтобы «очистить», как они говорят? Кого они изгоняют и куда? Экзорцисты, возможно, похожи на конкистадоров, истреблявших коренных жителей во имя цивилизации. Или на людей Киамбанга, прогонявших сеноев, то есть тех, кто занимал территорию задолго до них.
Было три часа утра. Жак сел за компьютер, чтобы записать все, что ему рассказал Барон Зупимба.
К нему подошла Шамбайя.
– Я знаю, что ты побывал в мире духов, – сказала она.
– Я отыскал то, что нам недоставало для того, чтобы суметь безопасно приблизиться к смерти.
– Какого духа ты встретил?
– На самом деле их было множество. Я побывал у гаитян. Там придается большое значение общению с тонким миром.
– Это был Гуник?
– Я превратил Мара в Гуник и благодаря ему смог обзавестись несколькими друзьями.
Она погладила его по лицу.
– Думаю, это объясняет скачки в эволюции, – сказал Жак. – Если взглянуть на историю человечества, то создается впечатление, что оно медленно развивалось, а затем внезапно рвануло вверх. У кого-то родилась идея. Он рассказал о ней, описал ее. Другие прочитали, взялись за работу и развили эту идею. Жюль Верн написал о путешествии на Луну, а спустя сто лет там побывал человек.
– Не знаю, кто такой Жюль Верн, но у сеноев действительно наблюдались скачки в эволюции, сколь стремительные, столь и необъяснимые. Лично меня это всегда удивляло.
– Я знаю, ты думаешь, что счастье заключается в стабильности, что для достижения гармонии нужно отказаться от развития. Однако на сей раз у нас особая миссия: открыть шестую стадию сна. И обещаю, когда мы обнаружим способ перейти в нее… я перестану что-либо изобретать и буду довольствоваться простым сном и радоваться счастью быть с тобой.
– Обманщик, – сказала она. – Займись со мной любовью, это придаст тебе сил для завтрашних опытов.
69
Бурый фугу, вероятно, надеялся продолжить свое мирное существование в замкнутом пространстве аквариума. Однако, заметив людей, которые приблизились к стеклу и наблюдали за ним, заподозрил неладное.
Когда же в аквариум опустился сачок, рыба одним махом вобрала в себя максимальное количество воды, чтобы увеличиться в объеме и тем самым отпугнуть мучителей.
Но ее выудили и положили на дощечку. Будущее представлялось рыбе все более мрачным. Она очень надеялась на то, что суетящимся вокруг нее двуногим существам известно о существовании яда. На всякий случай она выделила из расположенных под плавниками отверстий немного смертельной жидкости желтоватого цвета. Ей было известно, что кое-кто из людей собирал капельки ее яда, и на этом все заканчивалось.
Однако она не успела насладиться произведенным эффектом – над ней сверкнул огромный нож и отсек ей голову. Вся проглоченная вода потоком хлынула из тела.
Рыбу рассекли пополам, затем аккуратно вынули из нее печень, а также органы пищеварительной и репродуктивной систем.
После этого их поместили под пресс, с помощью которого получили примерно полстакана желтой жидкости.
Жак Кляйн совершал манипуляции в плотных перчатках. Он вылил жидкость в пробирку и добавил туда несколько капель сока мандрагоры и белладонны, в пропорциях, сообщенных ему Бароном Зупимбой.
Полученную смесь опробовали на мыши, которая мгновенно впала в состояние каталепсии. С медицинской точки зрения мышь была мертва.
Спустя два часа Жак привел животное в чувство с помощью микстуры на основе дурмана и белены. Вид у мыши был ошалевший, словно она тронулась умом, но при этом она двигалась, хоть и механически, и у нее билось сердце.
Шамбайя, Икар, Эрик и Шарлотта незамедлительно были поставлены в известность о прорыве, совершенном Жаком.
– Думаю, я только что создал первую мышь-зомби, – объяснил им Жак.
От мышей он перешел к зомбированию кролика, свиньи, кошки и, наконец, шимпанзе.
– Что ж, настал черед испытать «микстуру» на человеке, – объявил Жак.
У Эрика Джакометти не вызывала особого восторга перспектива повторения трагедии наподобие той, что случилась с Акилешем.
– Мы протестируем ее на мне, – объявил Жак. – Мне уже доводилось впадать в сонный паралич, и я смог выкарабкаться. Если мои догадки верны, то это состояние должно быть схоже.
Икара впечатлила сила воли отца.
– Но, папа, ты же видел, как это действовало на обезьян… Даже если ты не умрешь, вполне возможно, что ты навсегда останешься… странным.
– Не бывает успеха без риска. Если я не попробую, то буду корить себя за это всю оставшуюся жизнь.
– Почему ты думаешь, что у тебя все получится? – спросила Шамбайя.
– Если верить линиям руки, то через двадцать лет я буду жив, – ответил на это Жак и дотронулся до лица. – Ведь через двадцать лет я должен буду присутствовать на важной встрече…
