Когда до него дошла очередь рассказывать о своем сне, он вставил несколько сенойских слов, чем вызвал всеобщую симпатию.
Жак объяснил, что его сон связан с подводным плаванием, которым он занимался накануне, и все с интересом слушали описание его погружения в Синюю дыру, из-за которой они чуть было не исчезли.
Когда слово предоставили Фрэнки Шаррасу, он также почувствовал необходимость сказать несколько слов по-сенойски.
Благодаря жене он также открыл для себя ноосферу – «облако душ всех спящих людей мира» – и сказал, что, кажется, видел события, которые вскоре произойдут в мире.
Потом Фрэнки повернулся к Жаку:
– Теперь я убежден в том, что Нострадамус, как и другие прорицатели, в действительности обладал лишь одним талантом – подключаться во сне к ноосфере, чтобы получать оттуда картины будущего.
– А твои приступы нарколепсии?
– Мугита считает, что это не недостаток, а достоинство. Она попросила меня внутренне принять это, вместо того чтобы стараться избавиться. Она говорит, что нужно подружиться со своей проблемой, а не устранять ее. Поэтому я пытаюсь приручить мое нарколептическое чудовище и использую его для вызывания видений, которые меня развлекают.
Часом позже к ним присоединился Сильвен Ордюро, который тоже хотел бы участвовать в утренних собраниях, но признался, что ему никогда не удается запомнить сны, что удивило туземцев.
– Как, ни единого сна? – взволнованно спросила Шамбайя.
– Ни единого. Вероятно, я «несновидец», такое бывает?
Ему ответил Жак:
– С медицинской точки зрения – нет. Может быть, вы забываете свои сны, но невозможно, чтобы они вам совсем не снились, иначе бы вы, по крайней мере в теории, полностью лишились рассудка.
Он внимательнее посмотрел на квебекца, пытаясь отыскать в его взгляде хотя бы намек на психическое расстройство, но ничего такого не обнаружил.
Остаток утра они посвятили поискам наилучшего места для строительства отеля Sereinitis.
В полдень Жак пообедал с женой. Они поднялись на скалу и ели кокосы, глядя на море.
– Я хотел побыть с тобой наедине, – сказал Жак. – Коллектив – это хорошо, но мне часто не хватает беседы с глазу на глаз.
– Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, – сказала Шамбайя с набитым ртом. – Способна ли я видеть будущее, да? Твоя мама учила меня читать будущее по линиям руки, но я такой же предсказатель, как ты.
– Ты слепа от рождения?
– Одно время малайцы пытались уничтожить нас, отравляя инсектицидами источники воды, из которых мы пили. Моя мама была на третьем месяце беременности. В ее организм попали токсические вещества, что повлекло сбой в формировании моих глаз. Я родилась с этим физическим недостатком.
Она сжала его руку.
– Что же ты видишь в своих снах… или они состоят лишь из звуков и запахов? – спросил Жак.
– В них присутствуют некоторые образы, но они являются порождением моего собственного представления о мире. То есть, прикасаясь к твоему лицу, в уме я могу создать твой объемный образ. Шуки сказал мне, что у тебя светло-розовая кожа и темные волосы.
– А цвета ты тоже воображаешь?
– Да, внутри себя я рисую картины, основываясь на первичных цветах. Слова «темный» и «светлый» позволяют мне уточнять оттенки. От Сильвена я узнала, что твоя фамилия совпадает с названием редкого цвета – знал бы ты, как сильно я сожалею, что не могу увидеть этот синий цвет Кляйна!
– Если я произнесу слово «солнце», что ты увидишь?
– Мне известно, что это нечто круглое, при взгляде на которое виден яркий свет.
– А «фрукт»?
– Дело в том, что я воссоздаю картину мира, основываясь на рассказах о нем, на запахах и звуках, и я истолковываю все по-своему. Фрукт – это вкусно.
– Значит, у тебя есть собственная интерпретация всего на свете?
– А разве у тебя по-другому? Не ты ли произнес однажды фразу: «Реальность – это то, что продолжает существовать даже после того, как в нее перестают верить»? Можно ли точнее выразить суть этого высказывания?
– Все субъективно.
– Все мы страдаем слепотой в большей или меньшей степени. Одни знают об этом, другие утверждают обратное. Но все это – лишь интерпретация более-менее искаженных сигналов, посылаемых нам органами чувств. Только во сне существует полное соответствие между тем, кем мы являемся, и тем, кем себя ощущаем. Мои сновидения намного красочнее сновидений зрячих людей как раз потому, что на них не оказывает влияния реальность. Они – плод чистой субъективности. Я постоянно заново придумываю окружающий мир.
Жак окинул взглядом фантастическую панораму, простиравшуюся перед ним, но не осмелился заговорить о ней. Он смотрел на сияющий океан, на подгоняемые ветром облака, на волны, ударяющиеся о скалы у подножия.
– Наверняка существует общепризнанное место в реальном мире, которое не подпадает под персональную субъективность, – сказал он.
– Ты так думаешь? А мне кажется, что у каждого из нас своя реальность. У сеноев есть притча на эту тему. Трое слепых стояли перед слоном. Первый потрогал его за хобот, второй – за ногу, а третий – за хвост. Когда они вернулись в деревню, их спросили, каков из себя слон. Тогда первый сказал, что он длинный и гибкий, словно змея; второй – что он толстый и цилиндрической формы, как ствол дерева; а третий – что он длинный и тонкий, словно цветок. И каждый был уверен, что сказал правду. Ты согласен, что никто из них не солгал?
– Да.
– Каждый из них изложил «свою правду», и все они выразили «их правду», однако это не одно и то же.
– Но зрячие видят слона целиком, подлинного слона, такого, каким он является на самом деле.
– Ты уверен в этом? Попроси трех хорошо видящих людей дать тебе определение любви, и у каждого оно будет свое. Один заговорит о сексе, второй – о чувствах, третий – о любви к родителям, к отечеству или к своей собаке. Для меня, любовь – это нечто с трудом поддающееся описанию, как слон у трех слепых.
– Наверняка существует непреложный мир.
– Да, мир снов.
Разговор взволновал Жака. Шамбайя же, наоборот, выглядела очень довольной от того, что открывала этому европейцу то, что для нее было очевидным.
– У нас есть поговорка: «Среди слепых и кривой король», – настаивал Жак.
– Это глупая и лживая поговорка. Я думаю, что среди слепых и кривой предпочел бы расстаться со своим единственным здоровым глазом, чтобы снискать расположение окружающих.
Ему невольно подумалось, что она ошибается, но он не решился сказать ей об этом.
– Мне уже как-то снилась страна слепых, в который оказался ты, – продолжила она. – Ты пытался убедить меня, что находишься в более выгодном положении, а я пыталась объяснить тебе, что если бы ты ослеп, то смог бы ощутить вещи, которые сейчас твое зрительное чувство делает для тебя незримыми.
