– Тут все сложно.
– Так я и знал! – Он улыбается. – Я думал, что вы…
– Сложно, – повторяю я и бегу вниз по ступенькам.
Я еду на метро в сторону Чок Фарм. Не хочу встречаться с Мэттом близко от дома. Мы можем натолкнуться там на тетю Вив, или на кого-нибудь из АА, либо, хуже того, на Бена с Эмили. Вот я и предложила кафе в Ноттинг-Хилл. Стараясь не нервничать, я достаю Ойстер-карту и прохожу через турникет в метро. Хьюго записал название кафе и добавил, что он свободен все утро, так что в случае… Он даже хотел поехать со мной. «Ты ничего ему не должна, – сказал он. – Ничего».
Подъехал поезд, я вхожу в вагон. Для субботнего утра народу много. Двери закрываются, а я думаю о человеке, который удивил меня больше всего: о матери. «Ах, – сказала она, – где же он был все это время?» и «Почему он объявился сейчас?» А еще: «Я считаю, что ты должна потребовать от него какие-то деньги. Пора этому человеку разделить хоть часть ответственности за ребенка. А Хьюго пойдет с тобой?»
В глубине души я понимаю, что мама переживает за меня, но, в отличие от тети Вив и Хьюго, она всегда была далека от всей этой ситуации. Тетя Вив видела нашу драму. Она приняла меня в своем доме, смыла с моих губ запекшуюся кровь, отвезла меня, дрожащую и раздавленную, на мою первую консультацию к психологу. Я уговорила тетю Вив и Хьюго не говорить родителям всю правду об отце Луи. Версия, которую мы сообщили в обмен на мое согласие на лечение и посещение АА, была такова: мне стало невозможно жить с Мэттом, когда он не смог продать дом и выплатить залог, я не могла смириться с этим. Я должна была думать о ребенке. Он куда-то исчез.
Когда я подхожу к кофейне, начинает моросить дождь, а у меня все внутри сжимается от тревожных предчувствий. Я гляжу на часы: 10.30. Я пришла раньше на пятнадцать минут. Звонит мой мобильный, от неожиданности я чуть не выпрыгиваю из собственной шкуры. На экранчике вспыхивает имя Джейни. Я с облегчением принимаю звонок, прикидывая, как мне покороче рассказать ей о событиях прошедшей недели.
– Как прошел ваш медовый месяц? – спрашиваю.
Джейни и Пол ездили на юг Италии, в Пулью.
– Представь себе лазурное море, тенистые дворики, где растут лимоны и апельсины, трапезы на свежем воздухе, – вздыхает она, а дождь тем временем усиливается. – Потом я замучаю тебя до бесчувствия нашими фотками. Ты сейчас где?
– Приехала в Ноттинг-Хилл.
– Что это ты?
– У меня тут встреча с одним человеком, – говорю я, а у самой дрожат коленки от страха.
– С кем?
Я прячусь от дождя в портале церкви Святого Петра, где пел с хором Хьюго. Рассказываю Джейни всю историю, от момента, когда после их свадьбы Бен признался мне в своих чувствах, до сломанной руки Эмили, нашего поцелуя и, наконец, звонка Мэтью.
– Ничего себе! – ахает Джейни. – Вот стоит только уехать из города!
– Я ведь должна встретиться с ним, правда?
Зловещее молчание, потом Джейни говорит:
– Ты в самом деле веришь, что люди могут меняться?
– Ведь я изменилась.
– Да, но это другое дело, Полли. Ты всегда была хорошим человеком.
Войдя в кафе, я сканирую его взглядом, но Мэтта там нет. Я мчусь в туалет, чтобы обсушиться, и, встав перед зеркалом, причесываюсь и крашу губы. Снимаю жакет и остаюсь в облегающей синей тунике, джинсах и замшевых ботинках, длинные волосы падают мне на плечи. Я завязываю их в конский хвост. Не нравится, и я опять распускаю их, достаю платок и стираю с губ помаду. Что я делаю?
Первым делом я вижу его темно-русые волосы, опять коротко стриженные. Он чисто выбрит и одет в бледно-голубую рубашку. Увидев меня, он отрывается от меню и встает. Мой пульс бешено бьется. Он выглядит как прежний Мэтью, тот самый, который так понравился мне в баре. Когда он протягивает ко мне руку, словно приветствуя клиента, мне приходит в голову, что он тоже нервничает не меньше моего.
– Спасибо, что согласилась увидеться со мной. Заказать тебе кофе? Чай? Что-нибудь более крепкое?
Его губы раздвигаются в легкой улыбке, которая сразу пропадает, когда я говорю:
– Я больше не пью. Давно уже перестала.
Мэтт выдвигает стул, приглашает меня сесть. От его вежливости мне не по себе.
– Я выпью зеленого чаю, – говорю я, взглянув на меню напитков.
Мэтт заказывает эспрессо и зеленый чай, потом спрашивает, не холодно ли мне.
– Может, пересядем подальше от двери? – предлагает он, когда вошедшая пара приносит с собой волну холодного, свежего воздуха.
– Мне тут нормально, – отвечаю и кладу на стол свой мобильный. – Мэтью, почему ты позвонил?
– Я хочу взглянуть на своего сына, вот и все.
– Почему сейчас?
– Справедливый вопрос. Единственное, что я могу ответить, это то, что я повзрослел. Теперь у меня другие приоритеты. Я хочу стать частью его жизни и наверстать потерянное время. Когда я думаю, через что ты прошла по моей вине, меня охватывает ужас. – Я пытаюсь заговорить, но он жестом останавливает меня. – Пожалуйста, позволь мне объяснить. Это самое малое, что я могу сделать.
Я киваю.
– Я влип тогда с этим домом, был задавлен долгами и страхом, но это меня не оправдывает, – говорит он, когда я снова пытаюсь что-то сказать. – Ты имеешь право меня ненавидеть. Готов поспорить, что Хьюго и тетя Вив притаились за углом с бейсбольными битами, – шутит он, чтобы сломать лед, но я сижу с каменным лицом. – Как поживает Луи? – спрашивает Мэтью с теплом в голосе.
– Хорошо.
– Спрашивает обо мне?
– Конечно. У большинства его друзей есть отцы, а он входит в такой возраст, когда… ну… трудно найти ответ.
– Что же ты говоришь?
– Что у тебя проблемы.
– Деликатный ответ, – говорит он, слегка смутившись.
Когда нам приносят напитки, звонит мой мобильный.
– Пожалуйста. Ответь. – Он высыпает в кофе порционный пакетик сахара.
Я качаю головой.
– Так что же случилось после… после…
– После того как я… обидел тебя, – спокойно договаривает он. – Когда ты ушла, я получил помощь, Полли. Я не был готов к многому и уж меньше всего к тому, чтобы стать отцом. Я вспоминаю, как я обращался с тобой, и мне делается нехорошо. – Одним глотком он выпивает эспрессо и заказывает еще, не в силах смотреть мне в глаза. – Но человек способен меняться. Объявив себя банкротом, я стер все дочиста и пошел к консультанту, чтобы разобраться в своих проблемах. Я прошел курс «подавления гнева». Поначалу, как ты понимаешь, я был полон скепсиса, но потом встретил таких же, как я, жертв кризиса и понял, что я не один. – Он наклоняется ко мне: – Я не нарочно обижал тебя или Луи. Я потерял разум. – Он стучит пальцем по виску. – Я не спал. Я слишком много пил, мы оба много пили, и я не мог примириться с позором неудачи. Я вложил всю свою жизнь в тот дом…
