– Хорошо, только не встречайся с мистером Слизняком.
– Если бы тебе потребовалось описать на веб-сайте женщину, с которой ты хочешь встречаться, что бы ты указал? – спрашиваю я. Это был один из моих вопросов.
– Очень просто. Если я хочу быть рядом с женщиной дольше, чем продолжается отборочный матч на стадионе «Лордс», я люблю ее. – Он улыбается. – Будь осторожнее, Полли, если зайдешь на этот сайт. Неизвестно, кого ты там можешь встретить.
– Для двух человек, за плечами которых бурное прошлое, мы с тобой удивительно осторожные и боимся риска.
– Вероятно, это потому, что мы теперь больше ценим нашу жизнь.
Бен уходит, а я думаю о том, что он сказал. «Вероятно, это потому, что мы теперь больше ценим нашу жизнь». Единственное, что мне было важно раньше, – это снова выпить. Когда я ушла от Мэтта и на следующий день отправилась с тетей Вив на собрание Анонимных Алкоголиков, мне хотелось быть где угодно, только не в этой церкви и не с кучкой неудачников. Я хотела выпить, вот и все. Моя жизнь выкипела до дна, и ничего в ней не осталось.
32
2008
На следующий день после того, как я ушла от Мэтта, тетя Вив ведет меня в маленькую церковь в Примроуз-Хилл. Помещение церкви заполнено рядами стульев. У меня поджимает желудок от ужаса. Я злюсь на свою тетку: она заставила меня притащиться сюда, хотя я могла бы сейчас быть с Луи. Я ерзаю, чешу руку, приглаживаю волосы. Шарю в сумочке и достаю пластинку жвачки. Луи сейчас у дяди Хьюго. «Я справлюсь, – обещал мне брат. – Трудно менять памперсы? Я сумею это сделать с закрытыми глазами?»
Я кусаю губу, борюсь с желанием вскочить и убежать.
Я не раз говорила тете Вив и Хьюго, что у меня все под контролем и что теперь, раз я ушла от Мэтью, все переменится. «Это он был моей проблемой. Теперь я не буду пить», – убеждала их я. Но вместо этого тетя Вив записала меня на консультацию к женщине-психологу, которая специализируется на алкогольной зависимости. «Я познакомилась с ней через АА и знаю, что тебе она понравится». Но не только это. Вот она привела меня сюда, к этой кучке неудачников… На большом экране, установленном впереди, перечислены «Двенадцать Шагов»; там мерцает слово «Бог».
– Это не для меня. – Я тяну ее за руку, будто маленький ребенок, заскучавший на взрослой вечеринке. – Пожалуйста, тетя Вив!
Она медленно идет вперед, цокая каблуками модных туфель, и как будто не слышит меня.
В задних рядах двое парней в наушниках раскачиваются на стульях. У другого мужика все руки покрыты татуировками. А вон сидит женщина с ярко-желтыми волосами, зелеными тенями на веках и красной помадой на губах. Похоже, что она и спит с сигаретой в зубах. Вот еще одна женщина – у нее нитка жемчуга на водолазке и сумочка от Кэт Кидстон. Она выглядит так, словно собралась на фестиваль цветов в Челси. Тетя Вив останавливается возле стола с кружками и печеньем и просит пожилого мужчину в твидовом пиджаке налить нам чаю.
– С сахаром? – Он глядит на меня с доброй улыбкой. – Хотя ты и сама сладкая.
Я не удостаиваю его ответом и опускаю голову. Я тут чужая. С этой публикой у меня нет ничего общего.
– Позвольте вам напомнить, что у нас тут не курят, – говорит мужчина, сидящий за столом перед нами. – Если вам надо выкурить сигарету, пожалуйста, выходите на улицу, только не оставляйте открытой дверь, хорошо? Думаю, это не противоречит нашим правилам. Я хочу тепло приветствовать наших регулярных членов, а также тех, кто пришел сюда в первый раз. Есть среди новичков кто-либо, кто хотел бы рассказать о себе?
Кровь шумит у меня в ушах, сердце колотится в грудной клетке. Я опускаю голову, но чувствую, что тетя Вив хочет, чтобы я подняла руку.
– Не беспокойтесь, никто не станет наводить на вас свет прожектора, – продолжает мужчина. – Мы просто скажем вам «добро пожаловать».
Томительная тишина. Кто-то шуршит конфетной оберткой. Наконец начинает говорить какой-то мужчина.
– Привет, я Райен. Я пришел сюда в первый раз.
– Очень хорошо, что ты тут с нами, Райен.
Снова тишина, я продолжаю смотреть в пол и замечаю, какая старая и неряшливая обувь у всех, кроме тети Вив.
– Ладно, тогда я хочу представить вам сегодняшнего председателя. Многие из вас ее знают. Нев, пожалуйста.
– Как приятно говорить с друзьями и единомышленниками, – начинает Нев. Народ еще заполняет церковный зал. – Когда я ехала сегодня сюда, со мной произошел забавный случай. Слушайте, вам понравится эта история. Я позднее обычного ушла с работы, торопилась и превысила скорость. Меня тормознула полиция. Я выхожу из авто, коп осматривает резину на моей машине, потом спрашивает, когда я пила в последний раз. Я отвечаю: «Двадцать девятого сентября две тысячи пятого года, в пять часов вечера в аэропорту «Феникс», Аризона, сэр!»
Слушатели смеются, что-то бормочут.
– Я пришла сюда впервые семь лет назад, – продолжает она. – Я потеряла свой дом, мужа, друзей, и мне грозила перспектива потерять и детей.
Зал притих.
– Пить я начала в одиннадцать. Даже не знаю, почему; этот вопрос я часто себе задаю, потому что у меня было все, чего только можно желать. Могу лишь сказать, что у меня была дыра в сердце, я чувствовала себя чужой в школе, дома, среди окружавших меня людей. Тогда я прибилась к компании моего сводного брата, который был старше меня. Они называли себя бандой. В то время я считала их очень крутыми. Теперь я понимаю, что это были недоумки, позволявшие неразумной девчонке пить с ними и курить марихуану. Мне нравилось ощущение, какое давал мне алкоголь. Я была гиперактивным ребенком, в плохом смысле, и марихуана останавливала меня, не давала совершать безумные поступки. Учеба меня не интересовала, казалась потерей времени, я хотела лишь курить травку и таскать за спиной гитару.
Я ерзаю на стуле и вспоминаю, как говорила Хьюго точно такие же слова.
– Я продолжала пить годами, и подростком, и в двадцать, и в тридцать лет. Поначалу это было для меня забавой. Не будем кривить душой – пить интересно, забавно. Я любила танцевать на столе, флиртовать с мужчинами, могла выхватить микрофон у отца невесты и проорать что-нибудь из Уитни Хьюстон.
Кто-то смеется.
– Но у этой забавы бывают нехорошие последствия. Начались осложнения. Я стала подводить людей; теряла контроль над собой, просыпалась и не знала, где нахожусь; я ехала на велосипеде домой из паба во вьетнамках, злая, без шлема. Я часто меняла работу, меня отовсюду выгоняли, потому что я не терпела ответственности. Какое-то время я спала с бойфрендом моей лучшей подруги, о чем до сих пор жалею, потому что потеряла очень дорогого для меня человека. В общем, забава незаметно кончается, а ты остаешься один на один с суровыми последствиями.
Она замолкает, а я медленно поднимаю голову и жду. Мне хочется, чтобы она говорила еще и еще.
– Я вышла замуж в двадцать семь лет и думала, что завяжу с пьянством. Но не была уверена в этом и даже настояла, чтобы бракосочетание прошло в полдень, пока я еще не нализалась. – Она печально улыбается. – Вскоре я забеременела и была уверена, что это, конечно же, положит конец моим пьянкам и безумствам. Автоматически, верно? Меня совершенно не интересовала карьера. Я хотела быть образцовой матерью, хорошей женой. Несмотря на мой бунтарский дух, в глубине души я верила в традиционные ценности, привитые мне моими консервативными родителями.
