– Договорились.
Мы долго молчим, потом я понимаю, что мне хочется надеть пижаму и лечь. Я говорю, что устала.
Всего девять часов.
– Полли, в один из этих дней нам надо пойти на танцы. Тряхнем стариной.
– Зачем нам ждать? – Я хватаю его за руку и тащу из палатки.
– Что ты делаешь? – улыбается он.
– Танцую, – отвечаю я. – С тобой.
– Полли? – Бен гладит меня по плечу. – Все нормально?
Я сажусь, еще не опомнившись от сна. Где я? Вижу его лицо.
– Бен? Что такое?
Он говорит, что я кричала во сне.
Я дышу ровнее и постепенно вспоминаю, что я в палатке.
– Плохой сон приснился.
– Вот, попей. – Он протягивает мне стакан воды.
Я признаюсь ему, что мне часто снится Мэтью:
– Он ушел, но всегда где-то близко.
– Если хочешь, я побуду у тебя.
Я невольно киваю.
Бен тащит свой спальник и устраивается рядом со мной.
– Если хочешь, давай поговорим об этом, – шепотом предлагает он.
Лежа в темноте, я переношу Бена и себя в то холодное декабрьское утро, когда у меня наконец хватило мужества уйти от Мэтта. Разве могу я забыть дату? 8 декабря. Это мой день рождения.
29
2008
Я просыпаюсь. Рядом со мной пусто.
Мэтт не спит. Он знает, что не может выплачивать залог. Дом не продан, так что, вероятно, остается только один выход – вернуть недвижимость банку. Я знаю, что он места себе не находит, но мое отвращение к нему нарастает. Он не делает ничего, чтобы меня поддержать, но, самое главное, он плохой отец для Луи. Я встаю с постели и иду на кухню, сунув мобильный в карман халата, и надеюсь, что Луи пока не проснется.
Наливаю себе водки и слышу, как в замке скрежещет ключ. Мэтт входит на кухню, лицо небритое, от одежды несет парфюмом и лондонской ночной жизнью. Бросает на диван куртку.
– Опять этот ребенок, – говорит он, когда слышится плач Луи.
– Этот ребенок наш сын. – Я выхожу из комнаты, возвращаюсь с Луи на руках и вижу, как Мэтт выгребает на пол содержимое холодильника.
– Проклятье, в этом доме даже поесть нечего.
– Это к моему дню рождения, – говорю я.
– Ох ты, подумаешь! Мне насрать!
– Ублюдок.
– Что ты сказала? – Он отшвыривает стул у себя на пути. Хватает бутылку и разбивает ее о стену; сыпется стекло. Я пячусь от него, прижимая к себе Луи, но он надвигается на меня. Хватает ребенка, но я ухитряюсь вырвать его.
– Не смей его трогать! – кричу я.
– Мне грозит банкротство, а ты думаешь только о своем дне рождения? – Он смеется мне в лицо. – Вот почему я всю ночь болтаюсь, где попало. Я видеть тебя не могу. Что такое? Еще хочешь выпить?
– Ублюдок.
Он бьет меня – так сильно, что я чувствую кровь на губах.
Я отхожу, в таком бешенстве, что даже не могу плакать.
– Все хорошо, Луи, все хорошо, мой милый, – бормочу я, качая его.
– Прости, Полли, прости. Я не хотел, я не…
Стук в дверь.
– Не открывай! – кричит мне Мэтт.
Никогда еще я не испытывала такого облегчения при виде Фреда, нашего рыжеволосого соседа, с его вечным вопросом, все ли в порядке.
Я яростно трясу головой.
– Нет. – Вытаскиваю мобильный и прокручиваю список телефонов. – Подожди.
Мэтт подходит к двери.
– Маленькое недоразумение. Все в порядке, – говорит он Фреду, а на телефоне тети Вив включается голосовая почта. – Нам всем надо успокоиться. – Он пытается забрать у меня телефон.
– Если ты снова хоть пальцем тронешь меня или Луи, клянусь, я вызову полицию. Фред знает, что тут творится, правда, Фред?
Сосед кивает, стараясь не встречаться взглядом с Мэттом.
– Тетя Вив, – говорю я дрожащим голосом после сигнала. – Я ухожу от него. Мне нужна твоя помощь.
30
– Джейни, что у тебя за ошеломляющая новость? – спрашиваю я, когда мы встречаемся на ланче в пивном ресторане на Чизуик-Хай-роуд. Она позвонила мне вечером в воскресенье, когда мы с Беном вернулись из кемпинга, и спросила, можем ли мы встретиться сегодня, в мой свободный день. «Это важно, – ответила она. – Я сообщу тебе с глазу на глаз». Луи сейчас с Беном и Эмили. Бен сказал, что они пойдут в зоопарк.
– Ну, выкладывай, что у тебя?
Джейни почему-то колеблется.
– Ты поступила в цирк? – предполагаю я.
Она качает головой.
– Ты выиграла в лотерею крупную сумму?
– Тогда мы гуляли бы с тобой в «Ритце».
– Но ведь ты не уезжаешь из Лондона, нет?
– Нет.
– Ну, скажи. Ты беременная?
– Теплей.
– Ты помолвлена?
Ее улыбка говорит мне все.
По-моему, я визжу от радости, потому что на нас оборачиваются сидящие за соседним столиком.
Я хватаю ее левую руку, но кольца на пальце не вижу.
– Пришлось его переделывать, – говорит она, потом добавляет, что она выбрала сапфир. – Ты рада за меня, Полли?
– Ой, я слов не нахожу! Я счастлива!
Официантка замечает наше настроение и предлагает шампанское.
– Ты выпей, это нормально, – настаиваю я. – А калории, которые в нем есть, я компенсирую чипсами.
– Тогда ладно, – смеется Джейни.
За салатом «Цезарь» и вазочкой с чипсами я расспрашиваю ее, где и как Пол сделал ей предложение.
– На бензозаправке. Мы покупали воскресные газеты. Кто говорит, что романтика умерла?
– Ах, Джейни, это невероятно здорово! Все так быстро случилось…
Свадьба, говорит она, в сентябре. Пол уже был один раз женат, поэтому они не хотят ни белого платья, ни венчания в церкви.
– Мы не хотим всяких там пышных торжеств. Все будет скромно. Лучше сэкономим, чтобы потом купить дом.
Они заключат брак в регистрационном офисе на Мэрилебон-Хай-стрит, а вечером устроят для друзей вечеринку.
– И все же мне до сих пор кажется, что это сон, – вздыхает она со счастливой улыбкой.
Я напоминаю ей о вечере в День Святого Валентина, когда мы с ней сидели вдвоем у меня на кухне. Всего пять месяцев назад. Джейни была в отчаянии – она не получила ни валентинок, ни шоколада или цветов, ничего.
– Вот видишь, как быстро может все измениться! – Я улыбаюсь.
