Стол накрыт, зажжены свечи, лилии в вазе, киш, открытый пирог, стоит теплый в духовке. Я одета в синее платье с запа́хом, под которым вырисовывается мой аккуратный живот, на ногах у меня мягкие кожаные лодочки. Волосы я заколола черепаховым клипом, слегка подрумянила щеки и накрасила тушью ресницы, вставила в уши жемчужные серьги-гвоздики. Звонит Мэтт, говорит, что едет. Спрашивает, что пьет моя мать, тогда он купит по дороге бутылку. Я сообщаю ему, что моя мать не пьет вообще.
– Кажется, у тебя хорошее настроение, – говорю я с надеждой.
– Я потом тебе расскажу об этом. Полли, как ребенок?
– Что?
– Извини, что я тогда был в скверном виде.
Я с облегчением отключаю мобильный, поправляю на столе ножи и вилки. Сегодня вечером я не могу пить при маме. Это хорошо. Мне вообще не нужно пить. Звонят в дверь, я набираю в грудь воздуха, чтобы справиться с волнением.
В квартиру входит мама. На ней бежевые брюки, кремовая шелковая блузка и малиновый кашемировый кардиган. Она остановилась у своей старинной школьной подруги в Ноттинг-Хилл, недалеко от рынка Портобелло. Мы обнимаемся. Мама всегда отстраняется первая. Потом она вручает мне прямоугольный кусок сотового меда, который, по ее словам, восхитительно вкусный на тостах или при добавлении в натуральный йогурт.
– Квартира выглядит мило, – говорит она, когда я веду ее по коридору мимо чистейшей гостиной на кухню, где накрыт на три персоны маленький деревянный стол, а в его середине стоит ваза с лилиями. Она говорит, что я хорошо выгляжу. Вот они, чудеса косметики.
– Какой аккуратный живот, – восклицает она. – У меня он был гораздо больше, чем у тебя, когда я носила Хьюго. Мне все говорили, что я вот-вот рожу.
Я спрашиваю, как там папа.
– В своем репертуаре. Я спросила, хочет ли он поехать со мной, но ты ведь знаешь, какой он сейчас. Любит сидеть дома.
Да, папа такой, раздраженно думаю я, потом предлагаю ей на выбор напитки. Бузина? Лайм? Она выбирает бузину.
– Я так давно тебя не видела, дорогая. Даже забыла твое лицо.
– Ой, мам, я все время была очень занята, в школе столько хлопот.
– Все-таки у тебя немного усталый вид, – признает теперь она. – Ты не перерабатываешь там?
– Нет-нет, все нормально. – Я гляжу на часы. – Мэтт должен приехать с минуты на минуту. – Я показываю ей снимок УЗИ, сделанный в двадцать недель. Он висит на дверце холодильника.
Мама вздыхает.
– Мне надо было пойти туда с тобой.
– Мам, слишком далеко от вас.
– Я могла бы переночевать у тебя, – отвечает она и вглядывается в УЗИ. – Я рада, что ты не стала выяснять пол.
– Мэтт не хотел.
– Хьюго почти ничего не рассказывал мне о Мэтью и о том, почему он уехал из квартиры. Может, они не ладили между собой?
Я слышу знакомую критическую нотку в ее тоне.
– Нет, мам, у них нормальные отношения. – Я отворачиваюсь и проверяю овощи. – Только я не думаю, что ему было интересно смотреть на нас. – Я вспомнила, как мы спорили на кухне, как Хьюго совал мне листовки про алкоголизм, а я швырнула их ему в лицо. Боже, как я скучаю, скучаю по нему, но… – Вообще-то ему хотелось жить у своей подружки.
– Рози очаровательная, – говорит она. – Они приезжали к нам неделю назад.
Слава богу, мы слышим, как поворачивается ключ в замке. Мэтт влетает в дом с цветами, устремляется прямо к моей матери и целует ее в обе щеки.
– Как мне приятно познакомиться с вами, миссис Стивенс, – говорит он, сжимая ей руку. – Простите, что припоздал. Немыслимые пробки. – Мэтт чисто выбрит и принял душ в спортивном зале. На нем аккуратные брюки и свежевыглаженная белая рубашка. От него пахнет лосьоном после бритья. Короче, он отмыт не хуже, чем эта квартира. Он всегда нравится мне в белой рубашке.
– Я так много слышал о вас, – говорит он маме. – Извините, что мы не могли приехать к вам в Норфолк. – Ну и актер! У него это не отнимешь. – Не знаю, говорила ли вам Полли, но сейчас мне приходилось вести много споров по планированию. Но теперь, – он поворачивается ко мне, – все уладилось! Сегодня наконец-то пришло разрешение. Полли, все системы заработали!
– Ах, какое облегчение! – говорю я, а он обнимает меня и целует.
– Как там мой замечательный бамбино? Или моя бамбина? – Мэтт гладит мой живот. – Вы заметили, миссис Стивенс, что ваша дочь расцвела?
Я понимаю, что мама не сказала почти ни слова после того, как Мэтью эффектно прибыл и начал свой оскароносный перформанс. Она смотрит на него так, словно он абсолютно не тот, кого она ожидала увидеть.
– Да, – говорит она в конце концов. – Зовите меня Джина.
За ужином мама спрашивает у Мэтта, сколько он работает в бизнесе с недвижимостью.
– Недолго, около пяти лет. Я начинал с малого, с моей первой квартиры. Из маленьких желудей вырастают большие дубы. Все дело в том, чтобы купить правильный дом по правильной цене. Игра не для слабонервных, но если вести дела правильно, миссис Стивенс…
– Пожалуйста, зовите меня Джина, – со смешком напоминает мама.
– Там много ковбоев, – продолжает он, пока я гоняю по тарелке брокколи, – но я всегда умел заметить перспективную сделку.
– Чем вы занимались до этого? – спрашивает мама.
– О… За все мои грехи я был агентом по продаже домов. Многое узнал о рынке, многому научился, но мне не нравилось быть маленькой рыбешкой в большом аквариуме. Теперь я осуществляю свою мечту стать собственным боссом.
Сколько еще лапши он повесит на уши маме?
Мэтт объясняет ей, как он собирается расширить и модернизировать дом в Вандсворте, говорит о полах с подогревом, кинозале в цокольном этаже, суперсовременной кухне. Мама уже поглядывает на него со скепсисом.
– Простите, Мэтью, я не хотела вас перебивать, – говорит она, – но мы с супругом читали новости о банкротстве как раз этого банка и немного беспокоимся. Как вы считаете, ваши инвестиции безопасны?
– Ах, все хорошо, миссис Стивенс, это был случайный инцидент.
Я извиняюсь, говорю, что мне нужно в туалет, и быстро иду в свою спальню. Там открываю гардероб и приподнимаю крышку одной из старых коробок из-под обуви. Всего один глоток, больше мне и не надо. Многие женщины иногда пьют во время беременности стакан вина. Я не сомневаюсь, что мама приглушит хорошие новости Мэтта. Я не уверена, что он понравился ей. Ей точно нравился Джордж, тот доктор, который обвинил меня в алкоголизме. Какая выдержка! Я делаю еще один большой глоток и убираю бутылку. Крадусь в ванную, спускаю воду и полощу рот.
Вернувшись на кухню, спрашиваю, не желают ли мама и Мэтт добавку.
– Киш восхитительный, – отвечает мама, но отказывается, сказав, что она наелась. Мэтт берет вторую порцию киша, заявив, что очень голодный.
