А взорвав железнодорожный мост через Мсту недалеко от водохранилища, можно одним ударом парализовать надолго железнодорожное и водное сообщение в первую очередь между Москвой и Ленинградом.
Город невелик, немногим более пятидесяти тысяч жителей, вокзал нашли быстро. Федор нашел военного коменданта, предъявил удостоверение.
– Где паровозное депо?
– Вам лучше по путям, так короче. Сопровождающего дать?
– Буду благодарен.
Земля и шпалы пропитаны мазутом, креозотом, запах специфический, ноги периодически оскальзываются.
– Вот депо.
Сооружение Федор и сам бы узнал по разворотному кругу и рельсам веером.
– Спасибо, дальше я сам.
В депо шумно, вокруг стоящих в стойлах паровозов снуют слесари в грязных комбинезонах. На Федора в военной форме сразу обратили внимание, к нему подошел пожилой мастер. Федор заметил, что все сотрудники депо либо пенсионеры, либо подростки после ФЗУ.
– Вы кого-нибудь ищете?
– Да, мне бы начальство ваше увидеть.
– Я провожу к нарядчику.
Мастер прошел в боковую дверь, где оказалась комната. Здесь было потише и почище.
– Варвара Ильинична, к тебе гость.
– Я бы хотел поговорить с глазу на глаз.
– Это можно.
Женщина провела его в крохотную подсобку. Федор предъявил удостоверение. На обложке красной корочки золотыми буквами было вытеснено «НКВД». Этого было достаточно, на разворот, где было фото, фамилия, должность, уже никто не смотрел. У женщины при виде грозной аббревиатуры на документе поднялись брови.
– Да, я слушаю.
– Мне нужен машинист паровоза, живет на улице Девятого января, дом девять.
– Корепанов.
– Вы помните все адреса машинистов? – удивился Федор.
– А как же? Это моя работа. Когда у машиниста рейс, посылаем посыльного домой. Поневоле запомнишь, я работаю в депо нарядчицей двенадцать лет, помню всех: кочегаров, помощников машинистов, машинистов, кондукторов.
– Пусть так. Имя-отчество его?
– Фрол Власович.
– Он сейчас дома?
– Нет, на работе.
– Могу я его увидеть?
– Вот этого не скажу. Минут двадцать назад он принял паровоз в депо, а где сейчас, знает только диспетчер.
– Свяжите меня с ним. Это возможно? И еще: никому о нашем разговоре ни слова, если не хотите неприятностей.
– Я все понимаю. Мне надо к телефону, связаться с диспетчером.
– Тогда идемте.
В депо, кроме городского телефона, была еще и железнодорожная сеть связи.
– Алло, диспетчер? Сухорукова говорит. Где сейчас паровоз пятьдесят семьдесят девять? Да, с Корепановым.
Женщина прикрыла телефон рукой.
– Паровоз прицеплен к эшелону, через пять минут отправление.
– Скажите, пусть не отправляют, задержат. На каком пути поезд?
– На шестом, направление на Бологое.
– Простите?
– Как выйдете из депо – по правую сторону.
– Спасибо. Не прощаюсь, еще вернусь.
Федор вышел быстрым шагом. Бежать за бойцами? Потеря времени. До грузовика десять минут бегом, оттуда столько же. Вдруг диспетчер поезд отправит? Звонок нарядчика – повод не существенный. Пока этот Корепанов не подозревает ни о чем. Надо брать. Вдруг в мешке взрывчатка была и она уже на паровозе?
Повернул направо, как и говорила нарядчица. С этой стороны станции был выход на Бологое, с противоположной стороны – на Лихославль и Калинин.
Путей много, все сходились у выходных стрелок и семафоров. По путям сновал небольшой маневровый паровоз без тендера.
На рельсах несколько грузовых поездов, к трем прицеплены паровозы. Подходить к паровозам и высматривать номера на будках машинистов нельзя, это может насторожить предателя.
Федор начал считать пути. Нарядчица говорила про шестой. А на шестом пусто, ни поезда, ни паровоза. Ошиблась, или поезд уже ушел. Федор остановил проходящего железнодорожника.
– Не подскажете, где шестой путь?
– Да перед вами.
– Да какой же он шестой? Он первый.
– У железнодорожников свой счет.
Первый путь, как и второй, они главные, фактически посередине станции. От первого пути в сторону идут нечетные – третий, пятый. А от второго – второй, четвертый, шестой.
– Спасибо.
Везде своя специфика. Век живи, век учись.
Глава 4
Машинист
Кпаровозу, отчетливо видимому, даже приближаться не надо, хорошо видны буквы и цифры «Э-579». Локомотив был прицеплен к вагонам, из трубы поднимался дым. Федор пошел по междупутью к паровозу. Дойдя до довольно высоко поднятой лестницы, подпрыгнул, вцепился в поручни, забрался в паровозную будку. Жарко, чадно, пахнет сгоревшим углем. На непрошеного гостя уставилась вся паровозная бригада. Кочегар застыл с лопатой в руках у двери тендера, помощник на левом крыле. Оба парни молодые. А справа, на месте машиниста, зрелых лет мужчина в железнодорожной форме.
– Фамилия? – подступился к нему Федор.
– Шли бы вы подальше, товарищ! Находиться на паровозе посторонним запрещено!
– Посторонний здесь ты!
Федор уловил движение сзади, выхватил пистолет из заранее расстегнутой кобуры. Наблюдать за тремя сразу сложно, особенно, если кочегар сзади. Если сообщник, может звездануть лопатой по голове. Закинут тело в паровозную топку, и следа не останется.
– НКВД! Всем поднять руки!
Кочегар лопату бросил, поднял руки. Машинист медлил, потом потянулся к реверсу.
– А ну застыл на месте, сука!
Корепанов продолжил медленно тянуться к рычагу управления. Терять ему нечего, запросто тронет паровоз и вагоны с места, выедет на мост, он недалеко от станции. Федор выстрелил машинисту в руку. От грохота в тесной будке у всех заложило уши. Машинист схватился левой рукой за рану на правой. Федор высунул руку с пистолетом в открытую дверцу, поднял, выстрелил дважды вверх. Выстрел на тыловой станции – явление чрезвычайное. На стрельбу должны примчаться милиционеры транспортной милиции, бойцы железнодорожной охраны. И его бойцы, которые находились в грузовике, слева от здания вокзала, тоже сообразят: их помощь нужна.
Наставил пистолет на машиниста.
– Встать!
Машинист поднялся, застонал.
– Подчинился бы сразу, не схлопотал бы пулю. Руки подними!
Федор одной рукой провел по спецовке Корепанова, вытащил из кармана складной нож. Больше ничего предосудительного не нашлось. Снизу, с земли, раздался крик:
