После ужина Михаил направился в землянку.
Здесь уже были другие летчики – пять молодых парней. Михаил оказался самым старшим. Познакомились. И сразу начались вопросы – на чем летал и каково это – летать на «пешке».
Михаил отвечал обстоятельно, понимая, что спрашивают не просто так, не из праздного любопытства. Любая мелочь, даже на первый взгляд самая незначительная, могла помочь летчику в бою сбить неприятеля или спастись самому. А уж когда он упомянул о двух сбитых «мессерах» – причем на «Пе-2», интерес к разговору и к нему возрос.
– А чего вы удивляетесь, парни? Ведь «пешка» задумывалась как тяжелый истребитель. Это уже потом бомболюк приладили да штурмана посадили. Скорость немного меньше, чем у «Ме-109», а если бы вместо бомб пушки на крылья поставили или реактивные снаряды, то «мессеры» еще крепко бы подумали, прежде чем с «пешкой» связываться.
Они поговорили еще немного. Для себя Михаил выяснил несколько интересных моментов. На «Яке» мотор на форсаже мог работать не больше двух минут – иначе перегревался. Левый вираж выполнялся лучше правого, фонарь кабины иногда заклинивал, и выпрыгнуть с парашютом удавалось не всем. Потому в бою пилоты часто сдвигали фонарь назад – даже теряя при этом в скорости: выбирая между небольшой потерей скорости и возможностью быстро покинуть подбитый самолет, выбирали второе.
Разговор шел взаимополезный, и потому засиделись допоздна.
С утра, после завтрака, направились в штурманский класс. «Класс» – это громко сказано. В одну из комнат избы поставили столы, чтобы можно было расстелить карты. Во многом местность была знакомой – особенно к западу от Тулы. Михаилу требовалось лишь изучить определенный участок ее – от Узловой до Тулы.
В обед его нашел в столовой комэск.
– Как успехи?
– Местность изучил, с картами ознакомился.
– Тогда сегодня сделаем первый вывозной вылет, скажем… – комэск посмотрел на часы, – через полчаса. Встретимся на стоянке.
Михаил даже успел посидеть на снарядных ящиках на стоянке рядом с «Як-7» УТИ – учебно-тренировочным истребителем, имевшим сдвоенную кабину – для обучаемого и инструктора. Пилот волновался, как никогда. Проблема была в том, что на истребителе он никогда не летал. И сведения о ста часах налета на истребителе, которыми он поделился с командиром полка Забродским, были, мягко говоря, неправдой.
Быстрой походкой подошел комэск.
– Ну что, Борисов, занимаем места согласно купленным билетам, – пошутил он. – Ты – в партере, я – на галерке.
Заметив волнение пилота, хлопнул его по плечу.
– Бог не выдаст, свинья не съест.
Михаил первым влез на крыло и уселся в переднюю кабину. В заднюю кабину сел Куземин. Пристегнулись. Михаил взял резиновый шланг, служащий для переговоров.
– Разрешите запуск?
– Валяй.
Михаил запустил двигатель, погонял его пару минут.
– Разрешите выруливать на ВПП?
– Разрешаю.
Михаил развел руки в стороны, и механик убрал колодки. Пилот добавил газ, вырулил на взлетно-посадочную полосу. Взгляд на приборы – все в порядке: температура масла и головок цилиндров, обороты.
– Разрешите взлет?
– Давай.
Михаил дал газ. Самолет сорвался с места и начал разбег. Ощутимо вдавило в бронеспинку. Да, это не «Пе-2» и не «аннушка».
Ручку легко на себя, и самолет взмыл в воздух.
Михаил убрал шасси, построил классическую «коробочку» вокруг аэродрома.
– Чего ты меня, как девку катаешь? – возмутился комэск. – Набрал высоту – покажи фигуры высшего пилотажа!
Михаил добавил газу. В трубке раздалось:
– Выше двух триста обороты не давай!
Пилот немного потянул на себя ручку газа, скорость по скоростемеру возросла.
– Бочку! – потребовал комэск.
Михаил послушно крутанул фигуру «Бочка».
– Левый боевой разворот!
Михаил двинул вперед правую ногу, отклонил ручку.
– Чего осторожничаешь, «блинчиком» разворот делаешь? Смотри, как надо!
Михаил почувствовал, что ручку управления взял комэск. Самолет сделал крутой левый вираж, почти стоя на левом крыле, потом такой же правый.
– Повтори.
Михаил повторил точно такие же виражи.
– Годится. Теперь – «иммельман».
Михаил заложил фигуру, стараясь выполнить ее резко.
– Пойдет.
– Теперь догоняем врага в пике, проход на бреющем и «горка».
После пикирующего бомбардировщика Михаила не надо было учить делать такие фигуры.
Он ввел самолет в отвесное пике, наблюдая за высотомером. Пора выводить! Михаил потянул ручку на себя, потом еще. Ручка потяжелела, стало трудно дышать, перед глазами поплыли цветные пятна. Перегрузки были большие. Михаил испугался – выдержит ли истребитель? Ведь это не «Пе-2», рассчитанный на подобные перегрузки.
Проход на бреющем – так это он и на «аннушке» делал. Михаил шел над самой землей – сзади, на земле, от воздушной струи завихрялись снежинки. Потом ручку на себя – «горка»!
– На посадку.
Михаил развернул истребитель, выпустил шасси и приземлился. Получилось четко, красиво даже. Но потом все чуть не испортил: надавил на тормоза, и хвост самолета стал задираться. Сзади раздался истошный крик:
– Брось тормоза!
Михаил отпустил педали.
– По чуть-чуть, понемногу, – уже в трубку сказал комэск.
Великоват пробег у «Яка» – метров триста пятьдесят, как у более тяжелой «пешки».
Михаил зарулил на стоянку и выключил мотор.
Они открыли фонарь и выбрались на крыло.
– Испугал ты меня, парень, да в том моя вина. Не предупредил я тебя, что у «Яка» угол капотирования мал. Чуть сильнее на тормоз надавил – он носом в землю. Потому тормози аккуратнее. Конечно, пробег увеличивается, но терпимо. С виражами пока слабовато, но учишься быстро. А в пикировании хорош, бреющий полет вообще высший класс. Я все ждал, когда ты винтом землю рыть начнешь. А в целом – неплохо. Еще один-два вывозных полета я дам, и в пару поставлю – к опытному пилоту. Машину ты чувствуешь. Только в бою на обороты смотри, наивысшая скорость на 2250–2300 оборотов в минуту. Больше оборотов дашь – скорость упадет. И еще: почаще назад оглядывайся, «мессеры» сзади-сверху нападать любят, а ты за полет ни разу не обернулся. Учти!
– Учту. Спасибо за науку.
– От ведомого в бою жизнь ведущего пары зависит, так что я не только твою жизнь сохранить хочу, но и ведущего твоего. А сейчас иди, отдыхай – заслужил.
Комэск ушел.
К самолету подошел механик «Як-7» УТИ.
