Шургин купил торт, красивый букет, запакованный в блестящую
трескучую бумагу, и отправился к Наталье. Звонить было необязательно. —
она наверняка дома и наверняка одна.
— Олег? Какой сюрприз! — сказали его
предполагаемые «прочные отношения», широко распахнув дверь навстречу
непрошеному гостю. — Это мне? Спасибо, вот уж не ожидала.
Она приняла цветы, поднесла их к носу и вдумчиво понюхала.
Одета она была по-деловому, в строгое платье, которое откровенно портили
домашние тапочки.
— Ты только что пришла? — спросил Шургин, вручая
ей заодно и коробку с тортом.
— Да нет, я уже давно дома. Просто присела на минуточку
к компьютеру и заработалась. Хорошо, что ты меня отвлек. Следует хоть иногда
расслабляться.
— Вот именно, — охотно подхватил Шургин. Нет,
Наталья точно соответствует всем его жизненным запросам: умна, независима, не
привязчива. — Ты ведь сегодня свободна? У тебя работа не горит? Можем мы
провести хоть немножко времени вдвоем?
— Конечно, Олег, — кивнула Наталья. —
Конечно, можем!
У нее была хорошая улыбка. Правда, лицо слегка полноватое,
даже щекастое, можно сказать. И с тех пор, как они не виделись, у нее наметился
второй подбородок. Лак на ногтях облупленный. Даже странно! Во всех женских
журналах пишут, что руки — это визитная карточка женщины. Впрочем, Наталья
читает не глянцевые, а научные журналы, и ее за это стоит уважать.
Он прошел в комнату, где работали все имеющиеся в наличии
приборы — осветительные в том числе. Круглая люстра обогревала свою маленькую
вселенную, в дальнем углу заливался светом торшер. Синий глаз монитора
пристально взирал на пришельца, а телевизор разговаривал голосом известной
дикторши, комментирующей новости дня.
Наталья отнесла торт на кухню и вернулась с двумя бокалами.
— Выпьем вина? — предложила она, придвинув к
дивану маленький столик.
Принесла диковинную узкогорлую бутылку и начала возиться с
пробкой. Шургин отобрал у нее штопор, ловко вывинтил пробку и разлил вино по
бокалам.
— Криминальная хроника, — тем временем сказала
дикторша, на которую Шургин все это время поглядывал краем глаза.
Ему нравилась ее намеренная деловая элегантность, которую
только подчеркивал черный жучок микрофона, прикусивший край жакета.
— Чем ты сейчас… — открыла было рот Наталья, но Шургин
немедленно прикрикнул на нее: «Ш-ш-ш!»
Потому что дикторша только что произнесла знакомую фамилию.
— Сегодня днем совершено покушение на владельца сети
туристических агентств «Легкая поездка» Дениса Звенигородского. В автомобиль
бизнесмена, оставленный на стоянке возле центрального офиса, было подложено
взрывное устройство. Взрыв раздался, когда за руль сел его личный шофер. Шофер
погиб на месте, Звенигородский, находившийся в нескольких метрах от автомобиля,
в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Начато следствие.
— Понятно, — пробормотал Шургин и поставил свой
бокал обратно на столик. Потом потер щеки руками и добавил: — Ситуация
проясняется.
С хмурым видом поднялся на ноги и сказал:
— Извини, Наталья, но мне надо идти. Обстоятельства
резко изменились.
Вероятно, время для строительства серьезных отношений еще не
пришло. Личная жизнь — такая вредная штука, которая либо устраивается сразу и
сама собой, либо не устраивается вовсе, сколько бы сочувствующих друзей и
родственников ни участвовало в процессе. Количество приложенных усилий тоже не
имеет значения.
— Ты, конечно, предупреждал, что мы проведем вместе
немножко времени, — растерянно сказала Наталья, семеня за ним в
коридор. — Но я не думала, что настолько немножко.
Чтобы хоть как-то ее приободрить, Шургин наклонился и на
прощание поцеловал ее в лоб. Секунду помедлил, наклонился еще раз и поцеловал в
щеку. Сделал, так сказать, вклад в их общее будущее. Если он решит на ней
жениться, она, наверное, согласится. Может быть, поудивляется немножко для
приличия, а потом скажет: «Да!» И бросится ему на шею. Все женщины, получив предложение
руки и сердца, страшно радуются, независимо от того, собираются они его
принимать или нет. Тщеславные создания!
Он ехал на первый этаж и намеренно забивал себе голову
всякой чепухой. Потому что в лифте не работал мобильный и не было возможности
немедленно начать действовать. Но как только он очутился на улице, сразу же
ринулся в бой. Через четверть часа он уже знал, в какую больницу отвезли Дениса
Звенигородского, и отправился туда. Если с его женой все в порядке, она сейчас
наверняка рядом с мужем — какие бы там отношения у них ни сложились.
Карьеристочки в больнице не было. Он расспросил тут и там,
не видел ли кто плачущую молодую женщину с медового цвета волосами до плеч, в
очках и, возможно, с портфелем в руках. Результат был отрицательным. Тогда он
пококетничал с регистраторшей, заплатил лифтеру и провел короткую операцию по
обезвреживанию дежурной медсестры реанимационного, отделения. Медсестра
оказалась девушкой бывалой и сдалась только после мощного штурма —
потребовались деньги, конфеты, обещания и даже один долгий поцелуй в запястье,
пахнущее антисептиками.
— Его жена была здесь, — шепнула она Шургину в
ухо, коснувшись его влажными губами. — Но как раз сейчас ее увозят.
— Как это увозят? — опешил тот. — Кто? —
Он ничего не понимал. — Она что, обезумела от горя?
— Ну, что вы, в самом деле! Женщина еще не приходила в
сознание.
— О чем это вы говорите? Разве с ней… что-то случилось?
— Ну конечно? А вы не знали? Звенигородская поступила к
нам уже после того, как привезли ее мужа. Автомобильная авария. Тут у нас и
милиция была. Они говорят, женщина не справилась с управлением. Вероятно, ей
позвонили и сообщили о том, что муж при смерти, вот она и… вильнула в сторону.
Или по радио страшную новость услышала. Если придет в себя, расскажет.
— Что значит — если? — вскинул голову
Шургин. — Она так плоха? /
— Говорят, от машины почти ничего не осталось, —
снова понизила голос медсестра, которую специально просили не распространяться
о состоянии пациентки.
— А куда ее увозят? — заторопился он.
— В частную клинику. У нее медицинская страховка,
предполагающая индивидуальный уход. А у нас тут особенно не развернешься, вы же
понимаете.
— Как мне ее увидеть? — Он схватил медсестру за
локоть и легонько потряс, глядя ей прямо в глаза проникновенным взглядом.
Она громко вздохнула и бросила:
— Идите за мной.
Завела его в какой-то маленький лифт в конце коридора и
спустила в холодный кафельный коридор, выходивший прямо к стоянке
спецтранспорта. Там, на улице, было светло и ясно. Летнее солнце пробивалось
сквозь листву деревьев, складывая на асфальте затейливую мозаику. Со стороны
казалось, что все в этом мире прекрасно и радостно.
