В отличие от собратьев, профи не суетился, замерев в классической стрелковой стойке. Он выстрелит, стоит индусу хоть на мгновение задержаться на одном месте. И если индус не подставится под выстрел сам, его может остановить берсерк. Судьба героя была предрешена и не сулила ему ничего хорошего. О чем он, небось, и сам догадывался, несмотря на то, что был еще в силах защищаться.
Что ж, на его счастье, он ошибался. В итоге его карма сложилась не так уж плохо, и обреченный на верную смерть бородач вдруг заполучил сразу двух союзников. Причем не самых худших из тех, на чью помощь он вообще мог бы рассчитывать в этой глуши.
– Мочи берсерка! – велел я Панкрату, а сам занялся профи, который в этот момент представлял для нашего подзащитного наибольшую угрозу.
Приблизившись к сражающимся, мы больше не могли оставаться незамеченными. Но если индусу смотреть по сторонам было некогда, то его противники быстро нас обнаружили. Не долго думая и не меняя стойки, профи тут же перенацелил ружье на меня… И в следующий миг выронил его, поскольку я начисто снес ему голову, выстрелив одновременно из Бедлама и Хаоса. После чего сразу перевел огонь на берсерка, которого уже шпиговал картечью Ананас.
Разумеется, берсерк не мог не ответить на брошенный ему, столь дерзкий вызов. И, брызжа кровью из отгрызенной руки, кинулся к нам, забыв про покалечившего его бородача.
Хитростью прущие напролом берсерки никогда не обладали. И когда наш враг неожиданно очутился на одной линии между нами и индусом, это вышло чисто случайно. Тем не менее мы утратили возможность стрелять по цели, поскольку наши пули и картечь грозили угодить в нашего подзащитного. А недостреленный копатель, в котором было еще достаточно прыти и злобы, находился уже в считанных шагах от нас и готовился задать нам трепку.
– Расступись! – крикнул я и отскочил вправо. Ананас без раздумий шарахнулся в противоположную сторону. Поэтому прыгнувший берсерк, который, очевидно, хотел враз покончить с нами обоими, приземлился на пустое место. Где сразу столкнулся с проблемой выбора, к кому бежать теперь: ко мне или к моему напарнику.
Проблема эта была для зомби пустяковой. Но все же на пару секунд его глаза разбежались, и он замешкался. Мы – тоже, ведь сейчас, стреляя одновременно, мы могли задеть друг друга. Кому-то из нас следовало уступить напарнику право спустить курок, уйдя с его линии огня.
Дилемма разрешилась быстро – в пользу того, у кого в руках был мощнее ствол.
– Ложись! – рявкнул мне Панкрат, заодно отвлекая на себя внимание монстра. Тот сей же миг развернулся в его сторону и схлопотал два заряда картечи сразу, как только я плюхнулся на пол.
Панкрат стрелял не целясь, от бедра, и попал берсерку не в голову, а в грудь. Умертвить его таким образом было нельзя, но двойная картечная доза все же сбила его с ног. Изрешеченный свинцом зомби рухнул навзничь всего в паре шагов от меня. И снова ринулся бы в бой, не приставь я ему к виску револьвер и не вышиби ему мозги прежде, чем он поднялся на ноги.
Избавившись от самых опасных врагов, с остальными мы разобрались без особых затруднений. Грохот выстрелов отвлек на нас почти половину наседавших на бородача зомби, что сразу облегчило ему задачу. Последних из них он зарубил на пару с Ананасом, который, экономя патроны, схватился за тесак, как только наши с копателями силы уравнялись. И когда последний из них упал с раскроенным черепом к нашим ногам, мы смогли наконец-то взглянуть на человека, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор.
Первое, что бросилось мне в глаза: молодость индуса. Из-за своей бороды он казался намного старше своего возраста. Но – лишь до тех пор, пока не удалось присмотреться к нему в спокойной обстановке, когда он не носился туда-сюда и не размахивал саблей. В действительности ему было около двадцать двух – двадцати четырех лет. На нас с Панкратом глядел еще вчерашний юноша, который едва вступил во взрослую жизнь и теперь всячески старался доказать, что он способен на многое. И это, надо отдать ему должное, у него получалось, если сосчитать приконченных им врагов.
Мы спасли парня от гибели, но он не спешил пожимать нам руки и осыпать нас благодарностями. Эта недоверчивость тоже говорила в его пользу, ведь мы могли оказаться кем угодно и помочь ему отнюдь не с дружескими целями. Индус был молод, но не безрассуден. Он вел себя как опытный скиталец – сразу видать, что по дороге сюда ему довелось хлебнуть лиха и побывать в переделках.
И еще одна красноречивая деталь: взглянул ему в глаза, я сразу понял – это не отбившийся от шайки бандит и не наемник вроде нас.
В его внешности было нечто такое, что не мог скрыть даже его испачканный, потрепанный вид. А именно – благородство. По тому, как он стоял, как на нас смотрел, как держал саблю, как завязывал свою чалму, не растрепавшуюся даже в яростной драке, можно было сделать выводы, что у себя на родине этот человек принадлежал к не самой низшей касте. Как знать, возможно, в Индии он не только не стал бы с нами разговаривать, но даже не посмотрел бы в нашу сторону.
Впрочем, здесь была не Индия, и мы с Ананасом имели полное право говорить с ним на равных. Или прострелить ему колено, если он поведет себя чересчур высокомерно и обзовет нас презренными шудрами.
Запыхавшийся индус выставил перед собой саблю и переводил настороженный взор с меня на Панкрата и обратно. Можно было догадаться, какие мысли проносились у него голове при виде увешанного револьверами, человека в ковбойской шляпе и двухметрового амбала с изуродованным лицом и дурацкой прической «а ля ананас». Не так давно один встреченный нами остряк обозвал меня и Панкрата Ханом Соло и Чубаккой. Обозвал беззлобно, по-дружески, поэтому «чубакка» его в итоге и не пришиб. Но сам факт, что мы вызвали у него такую ассоциацию, говорил о том, что наш «творческий дуэт» и впрямь выглядит экстравагантно.
– Хоть этот фраер в тюрбане и с бородой, но, по-моему, он не похож на религиозного шизика, – заметил Ананас, кивнув в сторону ощетинившегося индуса. Напарник тоже смекнул, что мы столкнулись определенно не с голью перекатной, а с человеком благородных кровей. – Да и на дурака он не смахивает. Вон как зенки таращит – будто и впрямь кумекает, о чем я толкую… – И, помахав парню рукой, обратился к нему: – Хинди руси бхай бхай! Сечешь, бродяга?
Индус нахмурился и не ответил. Или он и впрямь не сек, или сек, но не понимал хинди с великим и могучим русским акцентом. Или же сек, но принципиально отказывался говорить на этом языке.
– Хм, похоже, облом… – проворчал Панкрат, но тут же был осенен другой идеей. – Во, Иваныч, да ты же в Америке учился! А ну-ка, спроси парня по-английски о чем-нибудь таком, что любой дурак поймет. Ну, там «как твое нэйм», «где твой хоум», или типа того.
Мысль и правда была здравая – индус благородного происхождения наверняка знал английский язык. Однако все в конце концов обернулось куда проще. Не успел я открыть рот, дабы последовать совету Ананаса, как иностранец меня опередил и сам заговорил с нами. Причем не на хинди и не на английском, а на вполне сносном русском языке:
