– Пора, Кейли. Тебе еще надо будет устроиться в новом доме. – Прищурился, вглядываясь в очертания Неронга, и тихо добавил: – Почему бы и нет?
Глава 3
«И кто сказал, что невинность – это достоинство?» – философски размышляла девственница, лежа на жертвенном алтаре.
Страх… липкий и противный, как протухший кисель. Я чувствовала его прикосновение обнаженной кожей. Он проникал сквозь нее в тело, заползал через мысли в разум, он был повсюду. Хотелось сжаться в комок, обхватив руками колени, но тяжелые цепи крепко держали раскинутые в стороны руки, не давая возможности двинуться. Я лежала на холодной каменной плите в окружении цветов и горящих свечей и слушала тихое бормотание, доносящееся издалека. Скоро… уже скоро все это закончится, а вместе с тем закончится и моя недолгая жизнь. Ведь пророчество должно быть исполнено любой ценой. И какая, собственно, разница, где подыхать: в куче изуродованных трупов моих предшественниц или здесь, на ледяном ложе, украшенном алыми бутонами, почти такими же, как моя кровь.
Убийцы не торопились, и я продолжала неподвижно лежать под заунывный рокот голосов, напоминающий ритуальные песнопения. От холода и страха голова соображала плохо, язык едва ворочался, не в силах выговорить ни слова, по коже бегали мурашки, а на сердце было так тяжко, что хотелось разрыдаться, но слезы отказывались наворачиваться на остекленевшие глаза. Я скоро умру. Во имя какого-то гадкого предсказания, ради незнакомых мне людей, которые ничем не заслужили такую честь!
Где-то в глубине души кипела злость, крепко придавленная могильной плитой безысходности и щедро посыпанная черной землицей отчаяния. Пальцы сжимались в кулаки, натягивая до предела цепи, опутавшие тело. Больно! Мне не справиться с этим, не сбежать. Еще чуть-чуть, и я выполню возложенную на меня миссию сейлин: расстанусь с собственной жизнью на жертвенном алтаре и освобожу тем самым Неронг от проклятия. Как благородно и… как противно. Мной постепенно овладевала апатия, хотелось спать. Веки медленно закрывались, и сознание погружалось в…
– …сон! – облегченно выдохнула я, открыв глаза, и тут же взвыла от неосторожного движения.
К счастью, не цепи приковали меня к алтарю, а собственные волосы к кровати. Длинные, нечесаные… они опутали мою спину, грудь и руки, мешая пошевелиться. Долго я, видать, крутилась во время просмотра ночного кошмара. Кое-как отлепив от вспотевшей кожи противные пряди, постаралась сесть. Нужно было оглядеться и навести порядок в голове, которая почему-то слегка кружилась, зато подозрительно хорошо работало зрение – я прекрасно видела мелкие и далеко расположенные детали интерьера, которые раньше вряд ли смогла бы рассмотреть. Вообще-то не только зрение – все состояние организма можно было смело охарактеризовать словом «отличное». Еще бы узнать, где нахожусь, и станет совсем хорошо.
Я смежила веки, напрягая разленившуюся память. Перед внутренним взором замелькали обрывки недавних событий. Обстрел в городе, меняющий размеры ворон, странная женщина-оборотень с ножом, Сэн… От подобных воспоминаний я невольно сглотнула и, открыв глаза, осторожно прикоснулась к своему животу, не решаясь пока на него смотреть. Никаких повреждений на ощупь не обнаружила, даже намека на шрам. От удивления забыла о собственных колебаниях и уставилась на чудесным образом излеченное место.
Так и есть – чисто! А может, и не было никаких ран? Может, приснилось все так же, как и ритуальное жертвоприношение с моим непосредственным участием? Хотя нет: лохмы-то до пят, а на теле, наоборот, кожа гладкая, нежная: ни прыщика, ни волосинки. Этот феномен я объяснила себе тем, что в арсенале Эвана было много чудесных снадобий. Наверное, мази нейтрализовали эффект коары там, где излишняя волосатость ни к чему. Иначе была бы я похожа на обезьяну. А так… очень даже ничего вышло, если приодеть да причесать. Одним словом, за считаные дни сделали из меня неплохой полуфабрикат с возможностью дальнейшей доработки. И все это наяву. Значит, и нападение было, и рана… только кое-кто над ней плодотворно потрудился, пока я пребывала в объятиях Морфея. Даже знаю кто! Ибо память тут же выдала несколько фрагментов из недавнего прошлого.
Вот Эван, держа меня на руках, несется по опустевшим улицам; вот мы приближаемся к красивому зданию, фасад которого раскинулся как два золотисто-бежевых крыла от увенчанной башнями сердцевины. Я успела заметить и необычность форм, и красоту декора, и внушительные габариты дворца с подземельями. Парень, открыв двустворчатую дверь бокового входа, осторожно, но быстро начал спускаться вниз, продолжая прижимать меня к своей груди. Лестницы, лестницы, лестницы… как же их много! Широкие, с массивными перилами и темными каменными ступенями. Они были окружены призрачным светом кристаллических фонарей, которые загадочно перемигивались, «глядя» на нас со стен. По пятам бесформенной массой следовали тени, в тишине я слышала шаги Эвана, шелест одежд, стук наших сердец и дыхание, его и мое. А потом были коридоры, двери, арки. Меня пронесли мимо, но я успела краем глаза заметить мелькающие в проемах залы и сады.
Мне не было больно, я плохо чувствовала тело ниже грудной клетки, но при этом не перестала оглядываться по сторонам, идя на поводу у разыгравшегося любопытства. Каменные стены коридоров оказались не обшарпанными, а ровными, украшенными орнаментом в охристо-коричневой гамме. Сверху по ним тянулись, сливаясь в линии, точки светящихся кристаллов. Их свет был мягким, теплым… волшебным. Эван открыл большую деревянную дверь и занес меня в комнату. Там стояла разная мебель, но самое главное – там была кровать. На ней-то я и уснула.
Воспоминания мои делились на две части: до того, как меня накачали всевозможными зельями, и после. Если первые я помнила хорошо и отчетливо, то вторые представляли собой вереницу несвязанных обрывков. В голове всплывали то виноватые глаза Эвана, его тихие извинения, то сухой и отрывистый голос Сэн, отдающий какие-то малопонятные для меня распоряжения. Потом опять бледное лицо парня с растрепавшимися каштановыми волосами… И снова он, но уже в другой одежде и со стянутым на затылке хвостом. Его руки осторожно смазывали ароматными настоями мое чистое тело, уделяя особое внимание животу. Когда только успели вымыть? И кто? Но память – штука капризная, а после лечебных процедур еще и выборочная, так что сей щекотливый момент затерялся в ее недрах, с чем я себя искренне и поздравила. Надоело смущаться и краснеть по поводу и без.
Я покосилась на застеленное золотистыми простынями ложе без каких-либо подушек и тюфяков. Мятое покрывало того же цвета большей своей частью валялось на полу, раскинув веером длинные кисти. Вышитый рисунок переливался в свете кристаллов, висящих в красивых «подсвечниках», я насчитала их тринадцать: по три на каждой стене и один на фигурной подставке в центре массивного стола. Для небольшого помещения света было более чем достаточно. Приглушить его, оставляя меня спать, никто не догадался. Видимо, напоили ударной дозой снотворного и сочли подобное проявление заботы излишним.
Что ж, история повторялась, хотя декорации и поменялись: теперь роль пещеры в горах выполняла комната в подземельях, а должность лекаря по-прежнему занимал Эван. Интересно, как долго на этот раз длилось восстановление и что было после? Я снова попыталась вспомнить цепочку событий, и память, немного поупрямившись, все же выдала искомое. Парень, как и в пещере, привел меня в пригодный для осуществления ритуала вид и бережно перенес мое безвольное тело в зал со свечами и цветами, где в окружении кованых цепей красовался жертвенный алтарь… Стоп! Это уже не воспоминания, а проклятый кошмар вклинился! Такими темпами мысли скоро совсем перепутаются, и я перестану различать, где сон, а где явь.
